Углич

В XVIII веке Москва расширилась до современных застав, и Земляной вал перестал играть роль укрепления. Его острог и башни обветшали и к концу века перестали существовать. Вал, в связи с ростом города, был во многих местах города снесен, ров засыпан, и на их месте выросло более двухсот каменных и деревянных строений: лавок, кузниц, кабаков, бань[77]…

Михайла Федорович и Тимошка, отделившись от ватаги нищебродов, пошагали по Сретенке. Улица названа по Сретенским воротам. Издревле она была частью большой дороги в северные города, а со второй половины XIV века — дорогой из Москвы в Троице-Сергиев монастырь. Со второй половины XVI века по ней прошла дорога к Белому морю и возведенному в 1584 году городу Архангельску, в коем успели побывать и тароватые углицкие купцы.

Михайла Нагой, откинув спесь, заимел с купцами добрые отношения. Бобровые меха, полученные на его вотчинных ловах, десятками передавал торговым людям, а те по дорогой цене сбывали их в Архангельске, и сами имели немалый прибыток.

— А ты ведаешь, Тимоха, почему ворота названы Сретенскими?

— Никогда в голову не приходило, князь.

— Когда-то Андрей Боголюбский бежал от отца, Юрия Долгорукого, во Владимир и прихватил из Вышгорода, принесенную из Греции, чудотворную икону Божьей матери. По старинному обычаю икону везли летом на санях. Каких только чудес не происходило с ней в пути. Она спасла тонувшего в реке возничего, уберегла от смерти женщину, на кою налетел взбесившийся конь, помогла исцелиться умирающему, вернула зрение слепцу. Немного уже оставалось до Владимира, и вдруг кони встали. Никакая сила не могла сдвинуть их с места. Много раз меняли коней, но сани так и не сдвинулись, словно в землю вросли. Тогда решили, что икона желает остаться на Владимирской земле. В городе ей построили «Дом Богоматери» — Успенский собор. Туда и поместили икону. С тех пор она и называется Владимирской. А когда Русь освободилась от татарского ига, икону Владимирской Богоматери переселили в 1395 году в Успенский собор московского кремля. Встреча великого князя с владимирским народом, несшим чудотворную икону, произошла вот у тех ворот, что мы прошагали. С тех пор и назвали их Встретенскими, а позднее Сретенскими.

— Занятно, — крутанул головой Тимоха.

— А улицу здесь застроили совсем недавно, еще при опричнине Ивана Грозного. Здесь же, глянь направо, появилась дворцовая Печатная слобода, в кой поселились друкари[78] — мастера Печатного двора, что возведен в Китай-городе. Друкари и церковь Успения поставили.

Долгие годы дядя Михайлы, Афанасий Федорович Нагой, был одним из приближенных Ивана Грозного и жил в Москве. Имея влияние на царя, он перетянул из Углича в стольный град и своего брата Федора, отца Михайлы и Марии. Сестра и брат прожили в Москве целых пятнадцать лет, и за эти годы Михайла недурно изведал первопрестольную. Любознательный с малых лет, он побывал почти во всех уголках древней столицы.

— А вот в тех переулках, — прошагав до середины улицы и показывая рукой влево, — поселились пушкари и поставили два храма, Сергия и Спаса Преображения. Зело потребный народ здесь живет.

Длинная улица Скородома завершалась Сретенскими воротами Белого города.

— А почему Белый город?

— Удивляюсь тебе, Тимоха. Ты два года у меня на Москве прожил, а названья тебе ничего не говорят.

— А пошто башку забивать? Ты ведь меня, князь, не шибко-то от себя и отпускал. Знай, тянул на соколиную потеху да на псовую охоту. Гаркнешь: поторопись, Тимошка — и стрелой! Мне уж тут не до расспросов.

— Так забивай свою башку, Тимоха. Название своё Белый город получил потому, что здесь в основном живут бояре и дворяне, кои находятся на постоянной царской службе, отчего земля, на коей стоят их дворы, именуется «белой», то есть освобожденной от всяких земельных налогов, коими всегда обложены черные земли ремесленного и торгового люда, а также те, кто землю пашет. Вот такие, брат, пироги. Тебе бы надо о том ведать.

— Зачем? Мне ни в боярах, ни в дворянах не ходить, князь.

— Как знать, как знать, — раздумчиво протянул Михайла Федорович.

Тимоха Бабай метнул на князя острый взгляд и догадливо хмыкнул. Михайла Федорович всё еще мечтает, когда его племянник Дмитрий сядет на царство, вот тогда-то и развернутся Нагие. Глядишь, и он, Тимошка, в дворянах окажется. Жизнь такие выкрутасы дает, что и во сне не привидится.

Когда-то Белого города и в помине не было. В XII–XIII веках, на семи холмах рубилась деревянная крепость «Москва-град» (будущий Кремль), и образовался посад близ него, на месте Белого города был еще, большей частью, густой лес, прорезаемый лишь большими дорогами к ним из других городов.