Удивительные истории о котах

Вторая – жизнь собаки. Существа, сотворенного Создателем по нашему подобию, но падшего и искаженного своей порочностью.

Третья – жизнь скота. Скот глуп, толстокож, но дает ценное для нас молоко.

Четвертая – переломная жизнь. Жизнь рептилии. Крокодила, аллигатора, каймана.

Пятая жизнь – жизнь крота.

Шестая – жизнь жирафа. Мы учимся видеть мир иным взглядом, как из-под земли, так и из поднебесья…

Седьмая жизнь – жизнь птицы. Ты скажешь, что мои соплеменники не любят птиц и часто охотятся на них? Скажу прямо: у нас сохранились слабые воспоминания о той жизни. Мы просто завидуем и тоскуем по ощущению полета. Немного, совсем чуть-чуть.

Восьмая жизнь – жизнь человека. Подобное нам существо, сходное и разумом, и духом, но, прости, куда более примитивное.

И наконец, девятая жизнь, венец – настоящее.

Что дальше? Когда-нибудь я узнаю это. Ты тоже, но на один круг позже.

Шли годы.

4

Однажды утром Хозяин разбудил меня.

«Пойдем, – сказал он. – Пришло время».

С трудом поднявшись, я медленно пошел вслед за ним, цепляясь за костыли, подаренные мне Доктором-без-практики, как цепляется тонущий в океане за остатки фюзеляжа.

Идти было тяжело.

Хозяин все понимал. Он останавливался буквально каждые сто метров, давая мне возможность отдышаться. У руин мэрии мне даже пришлось сделать длительный перерыв: посидеть, пока отпустит жжение в груди. Хозяин терпеливо ждал.

…А ведь когда-то весь этот путь занимал у меня не больше часа, – удивился я, когда мы вышли на берег реки.

Уже вечерело. Хозяин внезапно быстрой тенью метнулся куда-то вниз, в непроглядную темень, скрылся из моего поля зрения.

Я медленно, настолько медленно, насколько позволяли мне скользящие по сырой земле ножки костылей, спустился к воде. Почти в самом конце спуска правый костыль вылетел из-под руки и полетел вниз. Следом покатился и я…

…Здесь было темно и сыро. Пахло водорослями, плесенью. Никого не было.

…Сверху раздался шум шагов. К реке спускался какой-то молодой, смутно знакомый мне парень. Трафарет из газетной бумаги, печальный призрак, тень ушедшего.

На полпути он остановился, присел и закурил. Из полутьмы я глядел в его такие знакомые и такие чужие глаза, печальные, мертвые, выгоревшие изнутри.

Я должен был вернуть ему жизнь. Подарить смысл.

С легкостью взбежав наверх – вот что значит иметь четыре лапы, – я мяукнул и потерся о его ноги.

Ольга Есаулкова

Скрипка

– Марта Аркадьевна, вы понимаете, что у девочки нет других родственников?

Марта кивала взлохмаченной рыжей головой, опустив глаза так, что рассмотреть она могла только свои голые худые колени, как лысые клоуны выглядывающие из рваных джинсов.

– Но я не могу… – просипела она, вскинув пунцовое лицо, мокрое от пота.

– Марта Аркадьевна, голубушка, я не должна вас уговаривать, но у вас же есть все возможности, все условия, я же всё изучила. Ну как же так? Если вы ее не возьмете, она попадет в систему, и тогда – всё. Хорошо, если найдутся другие усыновители, а если нет?

– Но и со мной ей не жизнь, я не могу жить с людьми… И ни с кем не могу… не могла, – Марта утерла нос рукавом белой льняной рубахи.

Пожилая чиновница поправила прическу, поднялась, медленно обошла стол.

– Это вам так кажется… Поначалу будет непросто, но потом… все образуется и все будет хорошо, – и вдруг протянула руку и положила Марте на плечо.

Это было так неожиданно и так вероломно! Как Марта пропустила столько предвещающих опасность слов… Раскисла, расквасилась, вот и пропустила…

Ни слова не говоря, Марта вскочила со стула, подняла с пола небольшой голубой рюкзачок и выбежала из тесного кабинета, а место прикосновения жгло, да и все тело наполнилось болью и тяжестью, а в горле и груди полыхнуло пламя отчаяния и горечи.