Удел Упыря

У Юсупа неожиданно задрожали кончики пальцев. Неужели все может быть так просто? Нет, не верилось ему, что маг вот так от нечего делать откроет ему все о нужных людях. Хотя… золото, наверное, гребет лопатами. Сейчас таких много развелось. Только попав на Большую Землю, Юсуп понял, что здесь очень немногим дан дар познать волшебство и управлять им. Настоящих-то колдунов на всем свете было раз-два и обчелся. И этот, скорее всего, тоже шарлатан, берущий деньги только за то, что разжигает по всему дому дурно пахнущие свечи, орет замогильным голосом и делает вид, будто уходит в иной мир. Такое и сам Юсуп мог демонстрировать с не меньшим успехом.

— Я, пожалуй, еще один арбузик того… хряпну, — подал голос из телеги Ильнур. Он, кажется, до сих пор не отошел от «пары глотков вина». Надо будет дать ему хорошенько выспаться, а уж потом взять с собой к колдуну. Хоть Ильнур и слабоват по части заклинаний, но настоящих магов он различал как никто другой.

И с этой мыслью Юсуп громко прикрикнул на лошадей, заставляя их двигаться чуточку быстрее.

— А чего у него с носом? — свистящим шепотом спросила Алаида, уткнувшись усатым лицом в самый затылок Юсупа.

— Волосы! — ответил Юсуп. — Не обращай, пожалуйста, внимания. Это у них турецкая странность такая — отращивать волосы на груди и в носу.

— Так у него и на груди такая пакость?

Юсуп смутился. У него самого на груди тоже росли волосы. Правда, не в таком обилии, как у Калахи, но тоже очень даже ничего…

Купец встречал гостей радостно, но с некоторым торможением, поскольку гипноз продолжал действовать. На всякий случай, если вдруг придется задержаться, Юсуп продлил его действие еще на полторы недели.

Работающие в огороде крестьяне никак не показали, что обратили на въехавший во двор обоз хоть какое-то внимание. Они продолжали угрюмо косить траву и окучивать корнеплоды. Две собаки на цепи — черной масти, с огромными плоскими мордами и мощными зубами — только и сделали, что подняли головы, осмотрели прибывших и вновь уткнутись мокрыми носами в лапы, спасаясь от жары.

Недалеко от расписного деревянного крыльца рос виноград, образуя что-то вроде своеобразной беседки. Под ее благодатной тенью стояли аккуратный столик и лавочки. Судя по всему, Калаха любил сидеть там по вечерам и при свете свечей предаваться думам. А может, просто напивался или тискал и щипал девочек…

Дементий принялся выгружать арбузы, складывая их около колодца в бесформенную кучу и ничуть не заботясь о том, что некоторые из них падали и разбивались. Он уяснил, что арбузы, в принципе, больше не нужны, и поэтому не сильно о них беспокоился.

Ильнур сразу приник к ведру с водой и долго не отходил, делая глубокие судорожные глотки и проливая половину влаги себе на бороду. Затем он набрал из колодца еще одно ведро и облился, фыркая и повизгивая.

— Он и есть ученый с мировым именем? — осторожно поинтересовался Калаха, не сводя со старика немного испуганного взгляда.

— О! Даже больше. Его имя известно далеко за пределами Турции! Слышал о таком изобретении, как… этот… мелкоскоп! Вот!

— Слышал, — эхом отозвался Калаха, который, правда, ни о чем подобном не знал. Юсуп и сам не знал — слово пришло в голову совсем неожиданно. — Оно, кажется, вызывает демонов без плоти, но с костьми древними, на которых лежат заклятия вымерших магов…

— Не совсем так, но в принципе верно, — вывернулся Юсуп, ловко ловя брошенные ему перемотанные веревками ткани.

Калаха просиял, поражаясь, как это у него ловко получилось угадать.

— Так вот, мелкоскоп придумал Ильнур. Мало того, что придумал, так еще и знает, как им пользоваться! — Юсуп наставительно поднял вверх указательный палец. — Пошли в дом. Мне надо уложить вещи и кое о чем с тобой поговорить.

— А женщина где? — спросил Калаха, следуя за Юсупом. Они поднялись по крыльцу и зашли в плохо освещенный коридор. Какая-то крестьянка, подметающая половицы, охнула и поспешила удалиться, потрясая веником.

— Женщина приедет позже.

— Она красивая?

«Какой он все же озабоченный, — устало подумал Юсуп. — И загипнотизирован вроде, а девственниц целый гарем ему подавай, да еще и на гостью глаз положить хочет».

— Нет. Ей восемьдесят шесть лет, она косая на один глаз, имеет три руки (одна на спине, между лопатками) и ужасно картавит. Ты думаешь, я ее просто так в подвал поместить хочу?!

Калаха понятливо кивнул:

— Тогда какая же она женщина? Она старуха уже.