УДАР ВСЛЕПУЮ

Наступила пауза, чтобы все еще раз подтвердили свое согласие с правилами. Трэвис кивнул. Сигналы поступали громкие и четкие. Ужасные землетрясения и потоки кипя­щей вулканической грязи, выпадающей в виде дождя, за­ставили его отойти от места посадки, но маяк, который он установил, должен был помочь ему благополучно вернуть­ся в стратосферу. Маяк перестал подавать сигналы через час, сообщая о том, что был уничтожен землетрясениями. Однако он показал, чего именно можно достичь.

— После осуществления разведки, — продолжал голос из динамиков, — вы должны отметить границы своих вла­дений. Смутные описания, деревянные колья, зарубки на деревьях и пирамиды из камней не принимаются. После недобросовестного освоения Марса было слишком много судебных разбирательств. Необходимо предъявить точные топографические карты. Границы должны быть четкими, а углы должны быть привязаны к заметным объектам мест­

ности. Если это возможно, то все должно быть привязано к планетарной сетке. В случае возникновения споров вы­игравшей стороной будет считаться та, которая предоста­вит наиболее точную карту.

— Да вы что! — фыркнул Хартли. — Ждете хорошей то­пографии в густом тумане. Хорошо, что у нас есть «Мэгги».

Трэвис молчал. Ему было интересно, как эти оговорки попали в условия игры. Мог ли Дрисколл иметь к этому от­ношение? Он знал, что такие оговорки бессмысленны, но они могли помочь ему выиграть игру. Планетарная сетка предполагала либо наличие предварительной тригономе­трической* съемки, либо определение широты и долготы, что в данной ситуации было невозможным. Может быть, Дрисколл собирался провести подобное исследование. У него было много людей и все знали, что на борту у него достаточно инфракрасного оборудования. Если у тебя до­статочно людей и времени, то тригонометрическую съемку Венеры можно провести с помощью детекторов тепла и ра­ций направленного действия. Эта мысль ему не нравилась.

— Осталось десять секунд, — предупредил лайнер, по­сле чего раздался длинный звуковой сигнал.

— Вперед и удачи, — сказал помощник судьи.

Экран больше не был абсолютно черным с небольшой серебряной точкой в центре. Теперь он был наполовину черным, а наполовину серебристым: бархатное, усеянное звездами небо вверху и яркая поверхность Венеры вни­зу. Разделительная линия представляла собой арку, верх­ний край планеты. Постепенно арка становилась менее

изогнутой, пока не превратилась в прямую линию — гори­зонт. Внизу лежало бесконечное поле белоснежного цвета, плоское, словно пол. Это было лишь похоже на снег. Это был твердый слой ледяных осколков, замерзший верхний слой перистых облаков, отделяющий стратосферу от обла­сти облаков и тумана. Трэвис занимался управлением. Он увел корабль с прямого курса и повел его в «горизонталь­ный» полет по дуге. Альтиметр показывал постоянное зна­чение — двенадцать километров.

Они не торопились. По сигналу «ПОШЕЛ» некоторые псы Дрисколла очень заторопились, впрочем, как и некото­рые энтузиасты среди прочих участников. Всполохи фиоле­тового пламени их двигателей говорили о том, что все они хотят быть первыми. Когда они понеслись вперед, каждый — к своему сектору венерианской поверхности, Трэвис не спе­шил. Большинство из первых погибнет, если можно верить истории, и он не хотел быть одним из них. Он видел, что осторожный Дрисколл тоже отстал. Он сразу понял его стра­тегию. Хитрый финансист посмотрит, кто из его разведчиков выживет, а потом пойдет на его сигнал. Если не выживет ни один из них, так что с того. Он может отказаться от экспеди­ции и отправиться домой. Всегда будет следующий раз.

— Что ты слышишь? — спросил Трэвис Лоримера, сгор­бившегося в радиобудке и прислушивающегося к перегово­рам других кораблей.

Его лицо было белым, а глаза вылезали из орбит. Ино­гда его била крупная дрожь.

— Я... там внизу полная неразбериха, — сказал он, обли­зывая губы. — Они падают налево и направо. Ты слышишь

переговоры, а потом дикий крик... Что-то про скалу в ту­мане... Или вообще ни звука и лишь помехи... Сэр, вы не думаете, что нам лучше вернуться?

— Мы не такие психи, какими кажемся, — мрачно ска­зал Трэвис. — Но мы пока не собираемся возвращаться.

Он немного изменил настройки корабля. Большая часть скорости была погашена за счет сопротивления воздуха. Работал только один двигатель и то только для того, что­бы поддерживать наименьшую скорость. Трэвис потянул рычаг, открывающий короткие крылья корабля и лопасти стабилизатора. Теперь корабль превращался в планер с до­статочным запасом мощности для полета.

— Готовь «Мэгги», — сказал он, — и начинай работу.

Хартли включил магнитоскоп. Это был дополнитель­ный прибор, который превращал координаты в лучи света. Весь секрет был в магнетронных трубках, которые пере­давали полученное визуальное изображение на вогнутый экран в дальнем конце помещения. Некоторое время на экране не было ничего, кроме тумана, который начал мед­ленно рассеиваться. Через него начинало проступать изо­бражение. То, что они увидели, было просто потрясающе.