Удачная неудача Солнцеликого - 2

Ну вот и первые солдатики потянулись, привлеченные духом сытной каши. Интересно тут служат: ни переклички, ни построений, знакомых по кино про пограничников. Полюбовалась на первых довольных едоков – и хватит, Сара уже минут десять выманивает меня из кухни, обещая интересное.

– С-скоро с-светать будет, быс-стрее.

Точно, мы же вчера планировали с утра на верхний ярус идти…

****

Человек – очень странная зверушка, ко всему привыкает.

Привыкла к молодой энергии. В теле Нианы ее оказалось столько, сколько я и в ранней юности не знавала. Привычную веру сменила на раз и абсолютно искренне, а кто бы не уверовал? Привыкла к длинным волосам и длинным платьям, хотя удобство во всем, а в одежде – особенно, ставила во главу угла. Привыкла к урезанному ассортименту продуктов, правда, выращивание картошки стало навязчивой идеей. Привыкла даже к местному белью, хотя грибной лхокум подарил надежду… Даже к магии и отсутствию бытовой техники привыкла. Даже к скудному информационному потоку привыкла, заменив его недостаток на новые впечатления. И бесконечное удивление.

А кто бы не удивлялся?

Вот эти размышлизмы очень хорошо попадали в такт шагам, отмеряющим десятиминутный спешный подъем. Ну, сама языком шлепнула, что хочу, сама топаю, парюсь в теплом плаще. Хотя Сара обещала, что я буду довольна. А как можно быть довольной, перебирая ногами бесчисленные ступени и немного отдыхая на пандусах?

Потянуло свежестью с острой, смутно знакомой ноткой. Фу-х, кажется, взобралась, лестница позади. А впереди – неожиданно широкий проход в монолите толстенной стены.

Ого! Высотища-то какая, этажей десять, не меньше. И это лишь основание шпиля: некое подобие гигантской ротонды, купол которой и есть шпиль. Этакая крытая смотровая площадка размером поболее арены цирка и с таким же условным бортиком. Четыре мощные колонны поддерживали остроконечное навершие. А между ними обзор на четыре стороны света. Пока еще темно, можно постоять и полюбоваться близким небом, на котором еще виден полупрозрачный и от этого утративший обычную зловещесть лик Сиштиры. Пожалуй, первый раз за все время попаданства я увидела красоту этого светила, так непохожего на родную Луну. Непохожего особенным рисунком пятен, но не менее завораживающего. А небо светлело и светлело, сестрица Раштита уходила отдыхать, чего я ей и пожелала от всего сердца. И вздрогнула.

– Хи-хи, мы в обычной форме не отдыхаем, но за доброе слово спасибо. Ты заботливая, это приятно, – струнный голос Сиштиры не перепутаешь.

А чем же она занимается? Неужели моления слушает круглыми сутками? Да от одного этого предположения ужасом пробирает.

– Ну почему же, иногда я их выполняю. Ты вот ни о чем не просишь, а я бы выполнила.

Да? А у меня все есть, просить больше – бога гневить. Ой, богиню. Главное, что все близкие здоровы.

– Очень благодарна. Что я могу сделать для тебя, Луноликая?

– Нечего просить у богини любви, говоришь? Ну-ну. – Сиштира ехидно оборвала поток неясных мыслей, усмешка слышалась в каждом обертоне голоса. – Нет-нет, петь не надо, хотя про лунное сияние было красиво. Сделать что-то для меня не можешь. А вот помочь вместо меня – вполне. И не спрашивай, почему я сама не помогу. Потому что напрямую нельзя вмешиваться. А вот так, как ты вчера с Седиром, можно.

Угу, боги плоти не имеют, помогают чужими руками.

Стоп. С эс-капитаном? Это с бессонницей, что ли? Когда невольно спровоцировала Витто оказать услугу боевому товарищу?

Ну ладно, смутная аналогия прослеживается. А кому помочь-то надо?

– Он скоро придет, подожди немного. Видами полюбуйся. – И пропала. Из головы. Лишь прозрачный, как Сара в бессилье, диск луны стремился спрятаться за вершиной ближайшего горного хребта. Горы! Но не те измозолившие глаза каменные массивы, а удаленные, видимые во всей суровой своей красе. А под горами – обжитая долина с деревенькой и пока пустующими квадратами обработанной земли. Домики, дворики, торные дорожки – сверху все это выглядело очаровательно крошечным.

По внутреннему ощущению, дальше должна быть река, но, чтобы увидеть бликующую глянцем воду Мирувы и серую кайму дороги вдоль нее, пришлось обойти колонну. С этой высоты, хоть и смутно, просматривалось, что там, на той стороне реки. Берега нет совсем. Обрыв и вода. Сквозь дымку то ли магии, то ли воздушного марева угадывалось место, где скалы отступали, освобождая место равнине. Место, где начиналась степь. А Переправы видно не было, угол зрения не позволял увидеть ее за дугой крепостной стены.

Зато с другой стороны было море!

Вот! Вот что за привкус витал в воздухе, а я никак не могла распознать давно забытое: йодистый дух соленой воды.

Море! Свинцово-синее в это рассветное время. Пустынное и манящее, несмотря на утреннюю стылость и нервную пляску волн. И лишь в одном месте ритм этой пляски менялся на еще более энергичный и затейливый – там, где острая мощь пресной Мирувы врезалась в соленую плоть моря. Моря, названия которого я не знала.

Оставалось только подивиться собственной бестолковой ограниченности. Стыдобень бессовестная.