Учитель и Ученик: суперагенты Альфред Редль и Адольф Гитлер

Вначале Яндричи наверняка действовали на свой страх и риск — и либо вскоре попались Ронге и его коллегам (на переписке с Петербургом или поездке туда Александра, на установленных связях с Занкевичем, на попытке стянуть учебник из Академии Генштаба или на чем-либо ином), либо так и не попались до марта 1913 года — до самого или почти до самого отъезда Занкевича.

Можно предположить и радикально иной разворот событий.

До отъезда в Петербург вся деятельность Александра Яндрича сводилась все-таки исключительно к мелким шалостям — по крайней мере в его собственных глазах, хотя он и поплатился за все эти шалости изгнанием из армии. Поступившее же предложение из Петербурга тянуло уже не на шалость, а на государственную измену. Поэтому, получив первые 200 крон из Петербурга, Александр решил затаиться.

Но следующие 600 крон оттуда же заставили его принять кардинальное решение — и наивыгоднейший для него вариант сводился к покаянию перед австрийскими военными властями, пока еще не произошло чего-то непоправимого.

Тогда уже сама поездка в Петербург была санкционирована австрийской контрразведкой. Идея возведения старшего брата в полковники также могла исходить оттуда — поэтому и возникло позднее невразумительное замалчивание австрийскими мемуаристами соответствующих подробностей о Чедомиле.

И дальнейшая шпионская карьера Яндричей продвигалась уже под руководством Ронге, и отчетные по существу записи братьев об информации, переданной русским, вовсе не были глупостью, а сохранялись как раз из осторожности и во избежание возможных недоразумений с австрийцами же.

Ронге и готовил братьев для проведения решающей операции — передачи русским какой-то важнейшей дезинформации; вернитесь еще раз к рассуждениям на эту тему Леопольда Треппера.

Мы прямо называем Максимилиана Ронге руководителем этой комбинации, потому что она носит типичные черты, присущие «почерку» Ронге. Еще раньше он пытался осуществить аналогичную операцию, о ходе которой, слава Богу, несколько лет назад было издано описание, несколько отличное от представленного самим Ронге.

С подачи Ронге некий чешский музыкант, приехавший в Киев, изображал из себя человека, находящегося в тесной дружбе с одним из ведущих офицеров Австро-Венгерского Генерального штаба, имеющим якобы к тому же множество денежных долгов. Русские немедленно клюнули на эту приманку: русский разведчик, назвавшийся «полковником Маринско» (современный австрийский источник сообщает, что под этим именем скрывался полковник Галкин,[484] руководивший в то время разведывательной деятельностью в Киевском военном округе[485]) вышел на контакты с музыкантом, а затем и нелегально приехал в Прагу — познакомиться с указанным австрийским генштабистом. В качестве такового Ронге и направил на встречу своего сотрудника, которого охарактеризовал: «Подполковник Милан Ульманский, выдававший себя за майора /…/».[486] Зачем подполковнику выдавать себя за майора — это прояснится из дальнейшего. Однако встреча Ульманского с «полковником Маринско» оказалась первой и последней — русские больше не вышли на связь с этой подставкой.

Ронге оправдывал свою неудачу следующим заявлением: «Лишь позднее выяснилось, почему порвалась быстро и внезапно столь много обещавшая связь фальшивого майора генштаба с полковником. Мы имели у себя в разведывательном бюро предателя, раскрывшего русским нашу затею»[487] — прямой намек на Редля.

Однако современный источник указывает, что Милан Ульманский был вовсе не подполковником (как наврал Ронге) и не майором, а всего лишь старшим лейтенантом.[488] Поэтому понятно, что произошло: опытный Галкин без труда распознал в молодом офицере мнимого генштабиста. То же самое, очевидно, произошло и при указанной встрече Занкевича с Чедомилом Яндричем.

Максимилиану Ронге была просто не по плечу организация таких операций. Очевидно, он сам старался взять на себя и выбор, и подготовку кандидатов в мнимые генштабисты, в то время как с этим должны были лучше справляться его старшие товарищи — Урбанский и Редль.

Вот и проваливались операции, затеянные Ронге.

А ведь на них очень рассчитывало его начальство!

Летом 1912 года еще не могло быть ясным, какой именно должна была стать важнейшая дезинформация, направляемая к русским, но вот к новому 1913 году кем-то (позднее мы вполне четко обозначим это лицо) было решено, что ею и должен быть план развертывания Австро-Венгерской армии.

Однако Яндричи повели себя при этом неадекватно сложившейся ситуации, но вполне адекватно своему мелочному менталитету: забеспокоились о собственном кошельке, завибрировали — и по существу провалили всю спланированную операцию.

Занкевич, проявивший, наконец, разумную предосторожность, вовремя понял и это, и все остальное.