Черты Пия отразили напряжение. Но это длилось одно мгновение: несмотря на старость и болезнь, голова святейшего была светла. Он помнил проект Ланцанса, представленный ему на рассмотрение генералом Общества Иисуса. Сам иезуит, посаженный на папский престол иезуитом, Пий XII всегда с особенным вниманием относился ко всему, что исходило от Ордена. Он мог бы забыть любого другого епископа - францисканца, капуцина, бенедиктинца, - но не Ланцанса, раз тот был иезуитом. Смиренный брат Язеп Ланцанс предлагал вместо взрыва во время праздника песни в Риге нанести этот удар несколько позже, когда соберутся на свой праздник "детской песни" шесть тысяч маленьких певцов и двадцать пять тысяч юных зрителей - пионеров и пионерок Советской Латвии. Ланцанс считал такой удар более чувствительным - в СССР любят детей.
Папа сидел в задумчивости, подперев голову рукой. Статс-секретарь осторожным покашливанием напомнил о себе.
- Да, да, - сказал Пий едва слышно. Можно было подумать, будто за эти две минуты, что продолжались его размышления, он постарел еще на десять лет и потерял последние силы. - Да, да... Помню... Передайте брату Язепу... Впрочем, нет, лучше поручите принять его монсиньерам Пиззардо и Тиссерану. Пусть присутствует и Константини. - Словно невзначай, добавил: - Если Ланцансу нужны деньги - следует дать... Дело должно быть осуществлено без нас. Скажите брату Язепу: Спрингович стар, Ланцанс может надеяться на его престол в Латвии. Мы его не забудем...
Пока папа говорил, кардинал достал из бювара новую бумагу и собирался протянуть папе, но при виде ее Пий чуть-чуть поморщился, и кардинал тотчас спрятал бумагу. Папа поднялся из-за стола. Камерарий-францисканец испуганно прошептал:
- Ваше святейшество так и не отведали куриной котлетки...
Черты папы отразили досаду: упоминание о котлетке вызвало неприятное чувство тошноты. Газы подпирали диафрагму, сжимали усталое старое сердце. Тупая боль снова напомнила, что со вчерашнего утра у него не действовал желудок. Не помогло и слабительное. Мысль об этом отодвинула все остальное. Пий медленно проследовал к лифту, чтобы спуститься в сад: может быть, прогулка поможет делу...
78. ПЯТАЯ ЗАПОВЕДЬ
Это было первым в жизни Ланцанса свиданием со столь высокими иерархами римской курии. Несмотря на принадлежность к "аристократическому" Ордену иезуитов, Ланцанс немного оробел при виде трех кардиналов - в конце концов он все-таки был провинциалом. К тому же Эжен Тиссеран в качестве главы ватиканской конгрегации восточных церквей по римской иерархии являлся для Ланцанса высшим начальником. Впрочем, открытое лицо этого бородача с яркими, но добрыми глазами фанатика внушало епископу куда меньше страха, нежели хитрая носатая физиономия главы Католического действия кардинала Пиззардо. Маленькие глазки Пиззардо почти откровенно насмехались над несколько неуклюжим, словно вырубленным из добротной латышской березы Ланцансом. Не многим лучше был и руководитель Конгрегации пропаганды святейший канцелярии монсеньер Чельзо Константини: его мордочка старой лисы не выражала особенного доверия к способностям гостя из далекого захолустья, хоть тот и был иезуит. А щегольски сшитая сутана отца Константини, с особенной франтовской небрежностью наброшенная на плечи мантия, даже бант, каким были закреплены у воротника шелковые завязки этой мантии, - все словно кричало об аристократическом превосходстве над епископом из балтийских свиноводов. Только мысль о том, что было передано Ланцансу по секрету кардиналом статс-секретарем: перспектива сесть на трон кардинала-примаса, когда умрет нынешний глава католической церкви в Латвии, - придавала Ланцансу мужество. Он ясно представлял себе шуршащую тяжесть кардинальской мантии на своих плечах и ласковое прикосновение алой шапки к тонзуре. На миг - другой ему начинало казаться, что он ничем не хуже этих ватиканских вельмож. Разве и он не князь церкви? Но несколько льстиво-ехидных слов Константини или насмешливая фраза иронического франта Пиззардо - и Ланцанс с треском падал с небес мечты обратно на жесткую землю действительности.
Хвала господу и за то, что основную беседу вел Тиссеран. Он говорил о значении, какое имеет для положения католической церкви на востоке борьба эмиграции с коммунистическими властями трех республик Советской Прибалтики; говорил о планах, связываемых римской курией с надеждой на восстановление в Латвии прежнего буржуазного правительства; о помощи, какую окажут Ватикану в этом деле некоторые круги иностранных держав, и, наконец, осторожно коснулся все того же - личных перспектив епископа Ланцанса...