Ученик чародея (Часть 1-6)

- Вот то, что я предлагаю, - и указала на стену, где висело несколько небольших полотен. Среди них Кручинин сразу, казалось ему, с уверенностью опознал руку Манеса. Тот, кто однажды видел его "Девочку перед зеркалом", едва ли уже обознается, встретив присущий этому мастеру колорит рисунка, озаренного, только Манесу свойственным, мягким светом цветного пятна, словно бы не преднамеренно брошенным в темно-коричневую мрачность основного тона. Мог ли Кручинин думать: в этом городе, таком насквозь антиславянском, встретить старого чешского мастера - такого истово славянского в каждом своем мазке, в дыхании всего своего искусства?! Госпожа Фризе опустила глаза и, указывая на полотна Манеса, повторила: - Это все, что я могу предложить вам... Ведь вы заинтересовались объявлением потому, что... - она запнулась и так посмотрела в глаза Кручинину, что казалось смешным отрицать то, что было ей по-видимому известно. Все же он твердо и так же глядя ей в глаза, ответил:

- Это полотно мне не нравится...

- Это не имеет значения... - При этих словах она прикрыла рукою глаза и провела ею по волосам, - я хочу продать именно эту картину. - И, подумав, прибавила: - Сейчас я продаю только ее!

- А именно это-то полотно мне и не нравится, - ответил Кручинин. Ему хотелось поскорее покончить с этим визитом и убраться отсюда. Хозяйка, на его взгляд, довольно откровенно тянула время, чтобы дать возможность кому-то подоспеть.

- Я прошу вас взять именно этого Манеса... - еще настойчивее, чем прежде, сказала она.

- Не понимаю, - сказал Кручинин, - почему я должен покупать вещь, которая мне не нужна?

- Возьмите ее. Именно ее.

Кручинин с неудовольствием пожал плечами и сделал шаг к двери, но Марта загородила ему дорогу.

- Я возьму с вас недорого... Совсем, совсем недорого.

Названная ею цена была слишком низка даже для самой дрянной копии. Но чем тверже Кручинин отказывался, тем настойчивее Фризе навязывала покупку. Кручинин решительно направился к выходу.

- Постойте! - крикнула она. - Да погодите же!

Поспешно приставив стул к стене, она сняла, почти сорвала со стены картину и стала поспешно завертывать ее в газету.

Она протянула ему пакет со словами:

- Заплатите, сколько хотите.

Он машинально взял картину. Но стоило ему почувствовать ее в руках, как воскресла мысль о том, что это и есть улика, с которой враг намерен его поймать...

Однако хозяйка не дала ему опомниться - пробежала в прихожую и отворила дверь. Через минуту дверь за Кручининым захлопнулась, и он стал поспешно спускаться по ступенькам, затянутым толстой дорожкой.

48. ОДНОГЛАЗАЯ СТАРУХА

Картина лежала перед Кручининым. Испещрившая ее паутина трещин от набившейся в них пыли и копоти выглядела черной сеткой. Из-под нее на Кручинина хмуро глядело темно-коричневое лицо старухи. Быть может, когда-то оно и не было безобразным, может быть, даже писалось как лицо молодой женщины. Но время и невзгоды состарили его так, что оно казалось изборожденным вековыми морщинами. То ли от красок, выгоревших на одной половине полотна и потемневших на другой, то ли от сморщившегося холста лицо казалось перекошенным гримасой паралича. Один глаз закрылся или был затянут катарактой и бессмысленно пялился слепым бельмом. Время сделало облик старухи той смесью седины с нечистотой, которая сопутствует неопрятной нищей старости. Но по какой-то случайности годы обошли своей разрушительной работой второй глаз портрета. Было похоже на то, что этого глаза коснулась рука реставратора. Но почему он ограничился восстановлением одного только глаза? У него отпала охота заниматься этим делом, или он не сошелся в цене с владельцем холста?.. Так или иначе правый глаз старухи сверкал злобной силой. Становилось даже немного жутковато в него смотреть. Едва ли стоило завидовать тому бедняге, чьим уделом был в молодости спор с такою силой. Укрощение строптивой красотки послужило Шекспиру предметом романтической обработки, но борьба со злобной дурнушкой кажется еще никого не поднимала на подвиг художественного творчества и не оставила в истории мировой культуры иных следов, кроме самоубийства Сократа. А право, жаль! Человечеству принесло бы пользу посмотреть на доказательных примерах, как это выглядит: за немыслимо краткий срок, что двуногое совершает свое путешествие от колыбели к могиле, оно успевает затопить все вокруг себя злобой, источаемой непроизвольно, подобно тому, как цветок издает аромат. Скажут: как существует горький запах полыни, так точно ведь есть и сладостное дыхание розы! Спору нет. Но, увы, роз в роду человеческом еще меньше, чем в растительном мире. Живые розы еще труднее выращивать, и они еще более подвержены морозу. Движимое ложным предположением - одною из многих ошибок учения! - будто можно искусственно превращать заросшие полынью человеческие души в розарии духа, христианство создало питомники душ - монастыри. Но история показала, что количество навоза, принесенного человечеством в эти питомники, оказалось настолько велико, что они превратились в выгребные ямы, заражающие мир зловонием тления, а отнюдь не ароматом.