Участковая, плутовка и девушка-генерал

Исполняя поступившее приказание, майор английской разведки и неизменный Ляйненко бросились напрямую к Шарагиной, бесцеремонно подхватили её под белые рученьки и, безмерно довольные, потащили по протяжённому лесистому бурелому; Лисину же окружило не менее шести здоровенных украи́нских мужланов, но, горделивая и неприступная, пошла она с ними сама, без принудительного воздействия. В то же самое время безмерно горевавшая полицейская, до самых отдалённых глубинок души возмутившаяся беспардонных поведением враждебных молодчиков, беспрестанно брыкалась, отчаянно билась, остервенело кусалась – словом, любыми путями пыталась вырваться и причинить ненавистным противникам как можно большие повреждения; в результате пришлось её даже предусмотрительно «вырубить». Столь ответственную операцию взял на себя не кто иной, как специальный агент секретной английской службы МИ-6, «эффектно» продемонстрировавший приобретённые навыки и точно поразивший её, ударив «железным кулаком» прямо в затылочную часть черноволосой головушки, – а вот дальше уже незавидная честь нести безвольное тело (хотя и несравненное, и чертовски прекрасное) выпала более мелкому подручному – естественно, отъявленному «ушисту» Михайло Ляйненко.

Как нетрудно догадаться, обеих девушек поместили в уже знакомую протяжённую лабораторию, внутренним видом похожую на истинную кунсткамеру; в частности, непоседливую Юлу прочно приковали всё к тому же железному стулу, надёжно прибитому к железобетонному полу, а для бессознательной участковой выделили небольшой участок углового пространства, где, крепко связанную по нежным рукам и чудным ногам, бросили прямо так, лишь легонько прислонённую к обшарпанной стенке. Потом вражеские диверсанты всем основным составом ушли (видимо, после произошедших незапланированных событий им нужно было скоординировать наиболее реальные планы?), оставив на охране одного вооружённого человека – всё того же безликого наёмника, прикрытого разнотонной маской и ещё совсем недавно отменно, жестоко избитого (второго, полностью обездвиженного, хотели вначале пристрелить, а мертвое тело бросить, но после, из милосердия, сжалились, и поместили в нормальное, санитарное помещение, и обеспечили более-менее сносным медицинским уходом). «От него проворные «стервы», уж точно, не убегут, – предполагая неизувеченного «бандеровца», сказала тогда Урсула, а следом резко скомандовала: – Остальные, в том числе и своевольный Джо Джонсон, тот час же отправляются следом за мной! Нам срочно требуется кое-что обсудить, важное и ответственное, не терпящее никаких дополнительных отлагательств». Последние слова она говорила шепотом, еле слышно, вероятно предназначая их исключительно для себя; несомненно, в её неглупой головушке созрел какой-нибудь грандиозный, если не гениальный план, который она незамедлительно торопилась претворить в существующую сомнительную действительность, то ли уже частично раскрытую, а то ли и вовсе всецело провальную.

Между тем отсутствовали иностранные диверсанты не долее сорока минут, а вернулись возбуждённые, довольные, готовые к непристойному развлечению. К моменту их беззаботного появления Владислава в той или иной степени пришла в себя и, вспоминая недавнее ужасное, трагичное происшествие, безостановочно горевала и молча, не издавая ни малейшего звука, обливалась крупными, как алмазы, слезами, горючими и жгучими, непроизвольными и бессильными. Но, видимо, бесчеловечная судьба приготовила ей, а заодно и шестнадцатилетней плутовке, испытание гораздо более суровое, отвратное и жестокое! О тех же паскудных, поганых замыслах, существовавших в головах у грязных иностранных боевиков, стало известно практически сразу же, едва лишь появились остальные наёмники. Однако с ними не было их белокурой командующей, зато её неплохо заменял напыщенный британский разведчик; он же, пользуясь отличнейшим случаем и действуя от имени всей сборной диверсионной группы, возложил на себя непререкаемые командирские полномочия.

– Ох, ох, ох, – начал сэр Джонсон в собственной, обычной манере и состроив ехидную мину, – а кто это у нас здесь? Неужели те самые российские лазутчицы, «поганенькие» шпионки, что умудрились покалечить одного нашего славного воина и как следует наподдали второму? Ох, и странный же у них сейчас вид, покорный, непрезентабельный, почти отрешённый.

– «Хрен» тебе с горчичным маком, прокля́тый английский ублюдок! – злобно, едва ли не остервенело выкрикнула Юла, а для пущей убедительности ещё и энергично, как следует, дернулась (странно, но её горевавшая соратница вдруг перестала угнетенно расплакиваться и приготовилась ответить примерно чем-то похожим). – Никогда – слышишь!!! – никогда я не покорюсь; напротив, дай только мне как-нибудь выбраться – и вот тогда ты узнаешь меня во всех приобретённых возможностях, и, как не скажет один мой отличный знакомый, по полной программе!