Участковая, плутовка и девушка-генерал

– Ясно, – всё ещё продолжая испытывать затаённое недоверие, мастерски сокрытое от внешнего взгляда, Ляйненко сделал сумрачный вид, что с приведёнными ему весомыми доводами как будто бы согласился, пускай и нехотя, отчасти отчуждённо, но всё-таки тем не менее, – Зови её сюда, – по предварительному совету опасливого хозяина отважная лазутчица должна была какой-то период оставаться в отдалённом, зальном пространстве – но где там?! – она потихонечку прокралась поближе и, подслушивая, настороженно расположилась за левым дверным косяком, – сейчас посмотрим, что у тебя появилась за нежданная подопечная, а главное, можно ли ей «по-нормальному» доверять?

– Не сомневайся: я за неё ручаюсь, – услышала плутоватая бестия наивное, но очень смелое заверение, отчётливо передававшее, что грозный криминальный лидер, вроде бы обязанный быть безраздельно, безгранично сомнительным, полностью растворился в великолепно проявленных гипнотических чарах, – таких отчаянных девок, рисковых и бесшабашных, я – не поверишь? – раньше ещё не видел – ну, настоящая, прожжённая аферистка! Лиса!!! – кричал он уже в дальнейшем, призывая юную разведчицу на пытливое, «авторитетное» собеседование. – Будь ласка, – употребил он облюбованный ею просительный термин, высказав его чисто по-украи́нски, – иди-ка сюда – познакомься с нашим ближайшим сподвижником!

Ожидавшей чего-то примерно подобного, Юлии Игоревне заранее пришлось поспешно отодвигаться назад, ступая неслышно, осторожно, но быстро, уверенно; далее, едва достигнув дверного проёма, ведшего в зальную комнату, можно было уже смело идти, следуя напрямую в небольшую, «хрущевскую» кухню, и чётко вышагивать залихватской, твёрдой походкой, бездумной и безмятежной. В невзрачном помещении, где обеспокоенно (каждый по-своему) разместились двое отпетых преступников, бесстрашная ловкачка появилась, озаряясь доброжелательной, простодушной улыбкой; по всему её впечатлённому внешнему виду более чем отчётливо виделось, что обоюдовыгодное общение, тесное и полезное, неожиданно состоявшееся с одними из самых значимых главарей преступного мира, доставляет пронырливой авантюристке нескрываемое, бесконечное удовольствие, вящее и сильное, по существу ни с чем не сравнимое. Как и обычно, не дожидаясь дополнительного приглашения, Лисина, не отличавшаяся назойливой тягой к изысканным манерам и установленным церемониям, беззастенчиво, едва не фамильярно уселась на прежнее место, словно бы специально оказавшееся прямо напротив иностранного агента – презренного негодяя.

– Звали? – было первое, о чём беззаботно спросила Юла, закидывая ножку на ножку, расставляя умелые локти «пошире» и беспечно укладывая их на облицовочную часть, расположенную в верхней конструкции овального, небольшого стола. – Вот я и здесь! – Она так и продолжала оставаться в простенькой болоньевой курточке, неплохо скрывающей эффектные, бесподобные формы, но в зимнюю (да и хотя бы даже осеннюю) стужу согреть нисколечко не способной.

– Давай-ка, милая ди́вчина, – переходя на украи́нский манер и пользуясь удобным случаем, что на кухонном столе (словно бы специально?) была оставлена очередная бутылка крепчайшего самогона, изрядно початая, но в целом до полного основания недо́питая, вражеский провокатор наполнил два гранённых стакана примерно до половины, заставил безотказного хозяина «метнуться» ещё за одним, а когда тот послушно сходил до зальной комнаты и, услужливый, вернулся обратно, усевшись на прежнее место, выровнял алкогольное содержимое, налитое в принесённой им третьей емкости, согласно двум первым, – выпей с нами по маленькой чарке – отметь, так сказать, обстоятельное знакомство, новое и приятное, – произнося непродолжительный монолог, отчасти пафосный, частично помпезный, одновременно Михайло протягивал девушке стеклянную тару и настоятельно предлагал ей прямо сейчас, в его непосредственном видении, испить хвалёной, едва ли не убийственной жидкости.

– Легко! – принимая горячительный, ничуточку не целебный, напиток, способный свалить не только неокрепшую, шестнадцатилетнюю девочку, но и взрослого, сильного мужика, зрелого и сурового, деятельная красавица залпом опрокинула его внутрь – и… – Кхе, кхе, кхе! – почувствовав необычайную крепость, непривычным спазмом сковавшую верхнее горло (да, ей предложили «остаканиться» не каким-нибудь там никчёмным, слабоалкогольным «Джин-тоником», а хорошим, просто отличнейшим, первачом), мгновенно поперхнулась и надсадно, безостановочно, остервенело закашлялась.

– Аха-ха-ха! – злорадно заржали беспардонные шутники, осуществившие сейчас глупую, бессовестную проделку и в той или иной мере ожидавшие чего-то примерно похожего.