Убить после смерти

Голуби на ситцевой занавеске потихоньку принялись наливаться синевой, — занимался рассвет, а с ним — очередная рабочая неделя. Воскресная сказка закончилась. Будто ничего и не случилось.

Ан случилось! Ксюша понимала это явственно. Никогда уж не будет так, как прежде. За прилавком Ксюша то беспричинно улыбалась, то вдруг принималась покусывать губки, так что сновавшая здесь же Татьяна с возрастающим любопытством поглядывала на подругу.

— Тот самый? — не выдержала она. Промежуточный вопрос пропустила как излишний.

Ксюша хотела запулить в ответ что-нибудь пренебрежительное. Но лишь жалко замотала головой. Губы задрожали:

— Он скоро уедет.

И при мысли, что и впрямь уедет, накатила волна горечи — предвестница будущей беспросветной тоски.

Вечером, торопясь к своим, Ксюша наплевала на строгий режим экономии и позволила себе прокатиться сразу на двух маршрутках.

Дома её ждали. Хлипкий, покрытый новой скатертью стол был уставлен деликатесами, среди которых глаз сам выхватил блюдце с черной икрой, вкус которой она забыла со времен замужества. В углу дивана угадывалась укутанная в одеяло кастрюля.

Анхель стоял на коленях перед диваном, на котором разложил карту области. Рашья со скучающим видом следила за двигающимся пальцем.

Предвкушая сюрприз, Ксюша кашлянула.

В то же мгновение Рашья обернулась, глазенки заискрились радостью. Расставив ручонки, она припустила к Ксюше и, подхваченная ею, с визгом повисла, суча ножками в воздухе.

Анхель поднялся с колен.

— Тебе название Завалиха что-нибудь говорит? — с видом приготовившего сюрприз фокусника поинтересовался он. Дождался недоуменного кивка. — Там теперь ваша усадьба, миледи.

Он изобразил вполне изящный реверанс.

— Какая еще усадьба? Что за глупости, — Ксюша неохотно спустила с рук Рашью.

— Может, насчет усадьбы я хватил. Но домик у вас там точно имеется. Во всяком случае в налоговой инспекции значится на тебе с 2002 года.

— Но откуда? — Ксюша, не раздеваясь, опустилась на край дивана, устроив Рашью на колене. — Ни слухом, ни духом.

— Должно быть, Павел оставил, — предположил Анхель.

— Больше точно некому, — Ксюша озадаченно нахмурилась. — Но к чему?

— Хотел сюрпризом.

— Да, сюрпризов от него и после смерти не убывает, — Ксюша припомнила вчерашнее унижение, зло прикусила нижнюю губу. — Знаю я эту Завалиху-развалиху. Десяток перекособоченных домишек. Там уж, поди, и живых не осталось. Если только…

Она собиралась высказать зародившуюся догадку, но Анхель украдкой показал ей на Рашью. На лице малышки отображалась взрослая, уже знакомая Ксюше мука. Будто пыталась что-то вспомнить и не могла. От напряжения на лобике проступили бисеринки пота.

Ксюша спохватилась: — Замучили ребёнка болтовней. Давайте ужинать.

К разговору о таинственном наследстве они вернулись после того, как уложили налопавшуюся Рашью спать. Начал Анхель. — Я вот всё думаю насчет этого дома…

— Я тоже, — перебила, усаживаясь рядом, Ксюша. — Скорей всего, в налоговой произошла обычная путаница. Но если Пашка на самом деле купил дом в деревне, что-то могут знать его дружки бывшие — Мазин и Сапега. Раньше они всё меж собой обсуждали. Может, ты завтра съездишь к Мазину? А Рашью я бы с собой на работу взяла. Ксюша представила, как удивится и восхитится при виде Рашьи Татьяна, как сбегутся продавщицы из других отделов, начнут пичкать девочку сладостями. А она, притворно хмурясь, будет требовать не портить ребенка.

— Конечно же, — охотно согласился Анхель. — И найду, и поговорю.

— Не жалко на меня отпускное время-то тратить? — со смешком произнесла Ксюша. И по вскинувшимся, распахнувшимся навстречу глазам увидела, — не только не жалко, но в радость.

Ксюше сделалось грустно. — Зачем всё? Зачем? — пробормотала она. — Жила себе замороженная, отжившая.

— Ты не отжившая. Что ты? Совсем не отжившая, — Анхель замахал руками. — Уж если ты отжившая… Ты — красивая. И потом как ты пахнешь! Никто так не пахнет. Как мимоза зимой!

— Что? — от диковинного комплимента Ксюша зарделась. Полная благодарности, робко провела рукой по длинным его пальцам.

В то же мгновение её пронзило острое, полыхнувшее из самых глубин желание, грозящее сию же минуту, от следующего прикосновения, разразиться мощным оргазмом, о котором давно и забыла.

Ксюша больно прикусила губку. Сглотнула. С силой притянула Анхеля:

— Иди ко мне.

— Как это? Зачем?

— Иди же. Хочу!

— Ч-чего?

— Я тебе еще и это объяснять должна? Ну же. Кто из нас мужчина?

Она впилась в его губы, сама опрокинула на кровать и утонула в потемневших от страха глазищах.

Это было поразительно. Анхель и в постели поначалу оказался неумелым и пугливым, будто лишаемая невинности девушка. Знай Ксюша жизнь чуть хуже, решила бы, что перед ней и впрямь девственник. Но мысль эта как появилась, так и пропала, — сорокалетних красавцев девственников не бывает. К тому же вскоре он превратился в страстного и нежного любовника, восстающего от малейшего касания ее ноготка и в свою очередь способного довести до безумства простым поглаживанием живота.