Убить отступника

– Острог? Весьма любопытно, – Голевский сделал вид, что в первый раз слышит об этом.

Казаки пригласили капитана в гости, и тот пообещал заглянуть к ним в станицу.

– Лучше, ежели бы ваше высокоблагородие приехали седьмого декабря, – сказал Фрол. – В день Святого Николая Чудотворца, на наш общевойсковой казачий праздник. Будут состязания, веселье, послушаете наши казачьи песни.

– Обязательно, Фрол, приеду, не сомневайтесь, – заверил Голевский.

– Добро.

Казаки уехали. Мухин предложил продолжить застолье, на что капитан согласился.

– А понравилась ли тебе Анна? – спросил у друга Мухин. – Трудно в нее не влюбиться.

Голевский улыбнулся.

– Пожалуй, ты прав. Хороша девица, ничего не скажешь. Красавица. А что, она замужем или как? Нареченный есть?

– Вдова она. Был у нее когда-то муж, казак молодой, удалой, да погиб трагически. В Енисее утонул. Всего-то полгода замужней побыла. А на данный момент одинока. Многие сватаются к ней, да всех она спроваживает. Крутой нрав у нее, как у необъезженной кобылицы. Как что-нибудь не по ней, так сразу брыкается. Очень горда, знает себе цену, поэтому нелегко ей найти достойного мужа. Ей бы генерала или бы, на худой конец майора, только генералы и майоры ищут девиц своего круга, побогаче да познатнее.

– Оно верно.

На этом разговор о казачке Анне закрыли. Продолжили застолье и стали вспоминать военное время. Легли спать далеко за полночь.

* * *

Игнат шумно втянул ноздри…

Ах, какой запах, у-у… Вкуснотища!

В руках у старика лукошко со свежевыпеченными пирожками. Сейчас он угостит своего хозяина. Вот он, барин, сидит на стуле, читает какой-то журнал и еще не ведает о лакомом гостинце. Но сейчас он узнает, что принесли и от кого. От такого аромата и вправду не устоять!

Как вкусно! У-у!..

– Барин, вам пирожки! – радостно воскликнул Игнат.

Голевский оторвал взгляд от журнала и заинтересованно спросил:

– Пирожки? От кого же, голубчик?

– Какой-то мальчишка передал. Сказал, что от Анны – казачки со станицы. Вы ее знаете.

– От Анны? – удивился Александр Дмитриевич.

«Вот так сюрприз!»

– От Анны, барин, от Анны.

– Как вкусно пахнут, это ж надо!

Капитан внутренне улыбнулся.

«Казачка Анна? Эта чернобровая красавица? Неужто роман начинается? Весьма занятно. Гвардейский офицер и казачка. Интересный сюжетец для сибирской глубинки. Да, но за этой казачкой грех не приударить. Точно спелая ягодка. Словно распустившийся весенний цветок. Наполненная силой земли и света. Красавица-женщина! Так и тянется навстречу любовным приключениям. Может, и я соизволю пойти ей навстречу. Как знать».

– А ну-ка, любезный, сделай одолжение, неси-ка их сюда, – поторопил слугу Голевский. – Записки там никакой не прилагается, а?

– Нету, барин. Никак нет-с.

«Обворожительная ундина ничего не написала? Понятно. Наверняка грамоте не обучена, что неудивительно для сих глухих краев».

– Угостись-ка сам, голубчик, пирогами.

– Благодарствую, барин. Отведаю сию стряпню… Хоть один пирожок да съем…

– Да хоть десять.

Игнат запустил руку под платок, пошарил в корзинке и вдруг как заорет:

– А, етить ее в дышло! Кто-то укусил меня, барин! Жжет! А-а-а!..

– Да что ты придуриваешься, голубчик! Прекрати немедленно!

Голевский грозно взглянул на слугу: мол, что это он вытворяет. Но Игнат был вполне серьезен и напуган.

– Да я и не шуткую, барин, истинный крест, какая-то тварь хватила. Словно иглой пронзило. Жжет, ай, больно!

Игнат резко отбросил от себя корзину и отскочил в сторону. Лукошко упало, пирожки раскатились по половицам веером, а из корзины выпрыгнул рыжий мохнатый комочек.

О, Матерь Божья, он шевелится!

Это же гигантский тарантул! Вот это да!

– Что за дьявольщина! – вскочил с места оторопевший от неожиданности Голевский.

Вот так сюрприз!

Увидев страшное восьмиглазое чудовище, слуга дико заорал и стал кататься по полу.

– А-а-а! Чудище! Дьявол! А-а-а!..

Паук встал на задние лапы, а передние поднял вверх. Готовится к броску?! Капитан застыл на месте. Словно окаменел. Ужас!

– Барин, берегитесь! – вывел из оцепенения Голевского голос слуги. – Укусит! А-а-а, умираю!

Голевский отступил к печке. Нащупал кочергу, крепко сжал в руке. Паук стоял в угрожающей позе.

Голевский сделал шаг вперед…

– Ну, тварь, держись! Пришел твой конец! У-у!

Судорожный короткий взмах!.. Удар!

Звяк!

Пол загудел! Мимо! Снова короткий замах…

Чвак!..

Есть! Попал!

Голевский принялся наносить быстрые и яростные удары, стараясь попасть по мерзкому чудовищу. Бил, бил, пока не размазал коричневый комок по полу. А Игнат все причитал:

– Умираю, барин! Умираю!..

Голевский отбросил кочергу и кинулся на помощь слуге. А у того – рвота, судороги, лицо посинело. Глаза как плошки. Страшно: умирать-то не хочется! Схватил за руку хозяина, что-то жалобно лепечет про небеса, Бога и последний приют. Голевский чуть не обезумел от горя: Игнат умирал. Теплые кончики пальцев старика холодели.

– Игнат, голубчик, прошу, не умирай! Не умирай! – закричал Голевский. – Есть лекарь?! Найдите лекаря! Лекаря!!!

Хозяйский пацан понесся за местной знахаркой. Та прибежала скоро, дала что-то выпить Игнату, и тот тут же впал в забытье. Озноб прекратился.