Убить одним словом

– Хорошо… нам крышка. – Джон продолжил идти, ускоряя шаг. – Шагу. Теперь мне еще важнее побыстрее успеть перепихнуться.

Мы почувствовали пульсацию басов еще до того, как увидели толпу снаружи квартиры Арно. Мы пробрались сквозь толщу гостей, которые уже потанцевали и выпили, чтобы согреться в эту погоду, и протиснулись через входную дверь. Вход охранял один из средних братьев Арно: это был немногословный мускулистый парень, всегда готовый улыбнуться, несмотря на суровый внешний вид. Махнув рукой, он пригласил нас войти, и считаные секунды спустя мы уже добрались до кухни, чтобы выложить наши подношения.

Весь первый этаж их квартиры мог бы поместиться в любой из гостиных, в которых нас несколько дней назад принимал Джон. Несмотря на это, каким-то образом несколько дюжин человек уместились в главной комнате, танцуя или расслабляясь у стены. Лайонел Ричи уступил место сестрам Пойнтер, которые недвусмысленно объявили о том, как они взволнованны[21]. Мы взяли по пиву с буфета и попытались сделать вид, что знаем, что делаем.

Это была не та музыка, которую я слушал в своей спальне. В ней полностью отсутствовала тревожная самоуничижительная созерцательная тоска избранных мной групп, но боже, как от нее хотелось танцевать. От жаркой обстановки хотелось пить, и банка в руке пришлась как никогда кстати. Она опустела прежде, чем я это осознал.

Меня потянули за рукав.

– Привет! – Это была улыбающаяся Миа в своей боевой раскраске.

– Привет. – Мне с трудом удалось перекричать музыку.

Она представила меня двум девушкам, которые протиснулись за ней. Я не услышал, как их зовут. Я прокричал несколько ничего не значащих фраз, чтобы поддержать разговор, но, к счастью, из-за музыки меня не услышали.

Миа кивнула, указывая в середину комнаты. «Пойдем», – сказала она, если меня не обманывал мой навык чтения по губам. Она взяла меня под локоток, и я позволил ей увести себя от стены.

Двадцать первый день рождения Анри Арно был той самой ночью, когда я обнаружил, как большое количество музыки и умеренное количество пива может взять пять часов и заставить их пронестись мимо, подобно ночному экспрессу. Мое тело, которое категорически отказывалось пройти две мили от дома Саймона до дома Элтона, даже не пыталось возражать против того, чтобы попотеть на танцполе. Полагаю, каждое поколение считает, что именно оно родилось в золотой век музыки, но этой ночью было легко поверить, что никому так не повезло, как нам. Чака Хан позволила нам раскачать ее, Грандмастер Флэш и Гневная Пятерка начертили нам белые линии, по которым мы шли, а едущий в Голливуд Фрэнки напомнил нам, чтобы мы расслабились[22].

– А где Саймон? – Я оттащил Джона от пары подружек Миа, которые вроде как соревновались за его внимание.

– Нарезался. – Джон кивнул в сторону самого темного угла, где голова Саймона виднелась из-под горы курток и плащей. Он крепко спал.

Одна из девушек отобрала у меня Джона, а я нашел дорогу на кухню, охмелевший от пива и окрыленный танцами. Я чувствовал себя отпущенным на волю гелевым воздушным шариком, уносимым потоками воздуха. На кухне было полно народа, хотя и меньше, чем в гостиной. Здесь собрались взрослые. Папа Элтона стоял спиной к кухонной стойке, уставленной в основном пустыми мисками для чипсов и маленькими тарелочками с сырными палочками, настолько ужасной закуской, что она всегда оставалась до конца любой вечеринки.

– Ник, как поживаешь? – У папы Элтона был сильный франко-мадагаскарский акцент, который я не понимал без усиленной концентрации внимания.

– Хорошо, спасибо. – Я улыбнулся. – Отлично.

– Хорошо.

Как и в случае со всеми остальными отцами моих друзей, за недавним исключением в виде отца Джона, я не знал его имени, но я знал, что он стар, старше, чем моя мать, старше Димуса; у него были редкие волосы с белыми прядями, морщинистое усталое лицо. И я знал, что около пятнадцати лет назад по общему приглашению британского правительства он сел на корабль в порту Диего-Суарес вместе со своей беременной женой и четырьмя маленькими сынишками и четыре недели плыл на наш холодный, мокрый остров. И он нашел здесь свой дом, построил свою жизнь, увидел, как подросли его дети.

– Мистер Арно… – Я осознал, что был пьян, и сделал усилие, чтобы не ляпнуть что-то оскорбительное.

– Жан, – сказал он, медленно улыбнувшись и кивнув кому-то проходящему мимо.

– Жан, – сказал я. – Спасибо вам. За это. – Я махнул рукой в сторону вечеринки. Мне повезло, что я не разлил ничей напиток.

Он пожал плечами:

– Моему старшему мальчику двадцать один.

Я ощутил непреодолимое желание разглагольствовать о природе вселенной, о которой, честно говоря, я узнал до черта всего нового совсем недавно. Вместо этого я задал вопрос:

– Какой? Я хочу сказать, вы повидали жизнь… Какой самый важный совет вы бы дали Анри? Ну знаете… О жизни. – Я удержался, чтобы не махнуть рукой еще раз.

Отец Элтона улыбнулся, словно фундаментальные вопросы о смысле жизни были обыденным делом среди мальчиков, которые выпили слишком много пива. Он подозвал меня подойти поближе, и я наклонился в его сторону.