Убить Ланселота

— Ну хорошо, хорошо. Ладно. Не будем спорить. Эры действительно должны меняться. Это закон. Но спросим себя: готова ли наша общественность к переменам? Что скажет народ?

— Мой народ не готов.

— И мой.

— Мой тоже, — понеслось со всех сторон. — Очень консервативная нация, знаете ли.

— Итак, — подытожил председатель, — мы все видим. Рождение Ланселота — это знаменательное событие, без него невозможно развитие общества…

— …но?

Опять это проклятое «но»! Его преосвященство поморщился. Прямота и недвусмысленность нарушали его жизненное кредо. Старому жрецу больше по душе были пути обходные, неявные. Намеки, полунамеки, тени, полутени…

К сожалению, Казначей Пыли так не думал:

— Но, ваше преосвященство?

— Но на этот раз Ланселот родился преждевременно. Да, господа. Его надо убить. Или обезвредить.

— Браво, ваше преосвященство! Порадовал старика, порадовал… И вы согласны мне помочь?

— Несомненно, господин!

— Что ж… — Известковый палец вытянулся в сторону шарлатана: — Ты. Да, ты. Подойди сюда.

— Я?

— Ну не я же. Иди, не бойся. Не съем. Ха-ха. Шутка!

Когда Фортиссимо приблизился, Казначей сообщил:

— Бунтарь родился в твоих землях. Ты знал это?

— Нет, господин. В Тримегистии давно не переписывали население.

— Зря. Дело хорошее. Рекомендую. — Белая рука протянулась к небу. — Так вот, Ланселот родился в Тримегистии. Мы не знаем, под каким именем. Не знаем, где. Известно лишь время — сейчас.

Пальцы Казначея прикоснулись к комете. Они сомкнулись. Сжали комету и…

…медовое сияние погасло. На белой ладони лежала сверкающая жемчужина.

— Возьми это, Бизоатон. Найдешь Ланселота и погубишь. Иначе вашим зверям не жить. — Жемчужина упала в ладонь тримегистийца. — Я же присмотрю за вами. Облик Архитита мне нравится. Стану править Анатолаем. Временами буду гостить у вас — то у одного, то у другого. Нечасто, не бойтесь. Итак, до встречи, господа!

Эра Чудовищ исчез. О его присутствии напоминала лишь оленья шкура на снегу. Его преосвященство пошевелил шкуру носком башмака:

— Вот оно как… Ланселот, значит. И как на грех — в Тримегистии, — он укоризненно посмотрел на Бизоатона. — Не ожидали от тебя. Подвел, брат.

Коротышка поперхнулся:

— Клянусь, господа! В три… нет, в два дня все устрою. Не жить ему!

— Успокойтесь, ваше магичество. Мы вам верим, верим. Но и вы, уж будьте добры, не подведите.

В молчании дюжинцы вернулись обратно. Ударили лиловые вспышки порталов — числом одиннадцать. Правители возвращались по домам.

Вороны недоуменно посмотрели на опустевшее небо.

— Ну что? Значит, кар?

— Вот тебе и кар-р, дурра. Грошдества не будет. Спи, давай!

Ветка опустела.

Булькнула клепсидра в углу опустевшего зала. Стрелки на циферблате застыли, показывая без одной минуты двенадцать. Время Террокса остановилось на рубеже эр, и ни одна толком не была властна над этой землей.

Так прошло двадцать три года.

А потом еще сто лет.

Глава 1 КАПИТАН ДЕРЕВУДА

Июньский лес плыл в кипучем зеленом сиянии. Щебетали птицы; белки сварливо переругивались, деля шишки… а впрочем, Эра их знает, что они делили. В воздухе витали ароматы хвои, зверобоя, иван-чая; откуда-то тянуло дымком костра. Аппетитно пахло овсянкой и мясным бульоном.

Женщина в клетчатом переднике и неуклюжих деревянных башмаках возилась у грубого очага. На закопченных рогульках висел огромный котел; языки пламени лениво облизывали его черные бока.

Что-то бормоча себе под нос, женщина помешивала в котле кулеш. Из кустов за ней наблюдали внимательные глаза. Оленята, барсучата и зайчата собирались сюда каждый вечер. Восторженно хлопая ушами, они тянули к котлу любопытные носы. Еще бы! Ведь кашу варила сама принцесса.

Дженни Кислая Мордашка взмахнула половником. Зверята шарахнулись врассыпную.

— Морду убери! Ты, тупая тварюга!

И тут же:

— Пшел вон! По рогам захотел?

Олененок скакнул в сторону. На мордочке его появилось озадаченное выражение. В своей недолгой, но наполненной событиями жизни он твердо усвоил две вещи.

1. Заблудившись, следует бежать к яркому белому пятну. Мамы-оленихи носят под хвостиком белую шерстку, чтобы оленята всегда могли их найти.

2. Девицы, разгуливающие по лесам в бальных платьях и хрустальных туфельках, любят чесать зверей за ушком. Могут угостить пирожными.

Но жизнь полна разочарований. Чудом увернувшись от половника, олененок обиженно затрусил в лес. Вслед ему неслось:

— Пшел вон! Пшел вон, пшел вон, ска-а-атина-а-а!

Это было непонятно и обидно. Жизненные устои олененка рушились, душа преисполнялась горечью и цинизмом. А ведь каких-то двадцать лет назад ее высочество Дженнифер была совершенно иной. Воздушной, легкомысленной, звонкоголосой. Могла на спор перепеть любого соловья. В крайнем случае кукушку.

Но жизнь в компании разбойников согнет в бараний рог самую восторженную оптимистку. Сперва ты замечаешь, что шелк для леса как-то не подходит. Затем туфелек на ногах становится мало. Меньше двух.

Встречать восходы пением становится все сложней и сложней…

…голос хрипнет, а руки покрываются цыпками…

…волосы секутся, лицо обветривается — сущее безобразие!…