Убить Ланселота

Но больше всех нервничал его преосвященство — бессменный председатель клуба. Взгляд жреца метался по замкнутому кругу.

Зарево за окном.

Водяные часы в углу.

Испуганные глаза коротышки Бизоатона.

Вновь клепсидра.

Вновь зарево.

Опять клепсидра.

Клепсидра вызывала у председателя наибольшую тревогу. Вода булькала, колесики проворачивались, но стрелки застыли почти вертикально. Длинная чуть-чуть отставала от короткой. До наступления полночи оставалась одна минута. И минута эта тянулась уже несколько часов.

— Эй, Лир, — рассеянно позвал председатель. — Подойдите-ка сюда, сын мой.

В голосе его не слышалось ничего, кроме аристократической скуки и желания развлечь себя беседой. Но король Лир был незаурядным дипломатом. Его магичество Бизоатон, например, еще в крохотном портшезике под стол ездил, когда Лир занял трон своего отца. Обойдя двух законных братьев, одного незаконного и с полдюжины двоюродных. И это не считая дядей и амбициозных советников.

— Ваше преосвященство?

— Скажите, Лир… Во время ритуала вы ничего не заметили? Такого… мнэ-э… — жрец пощелкал пальцами, подыскивая слово, — не совсем приличествующего обстановке.

— Ваше преосвященство?

В глазах короля горело искреннее стремление помочь. А еще — страх, уж его-то старый жрец умел разглядеть в людях. Король покосился на клепсидру.

— Вы имеете в виду существо в таком же балахоне, как у нас?

— Мм… Пожалуй.

— С настоящими рогами?

— Да. Если можно так выразиться.

— Бледное, со светящимися глазами?

— Да, да!

— Не видел, ваше преосвященство. Темно было.

— Жаль, сын мой. Очень жаль. Вы не находите, что здесь несколько душновато?

— Нахожу, ваше преосвященство.

— Тогда выйдем, прогуляемся, сын мой.

Наигранно-неспешным шагом они отправились вон из зала. За ними сразу же увязался Махмуд. Догадливость у сынов Востока в крови; одного взгляда на клепсидру хватило, чтобы понять, что происходит нечто странное. Один за другим дюжинцы покидали банкетный зал.

Последним выбежал шарлатан:

— Часдвена-а-адцатый!… — провыл он. — Часдвенадцатый-двенадцатый-двенадцатый! Когда-а-а?! Когда же… наступит эта трекля-атая полночь?!

Заботливые руки подхватили его под мышки.

— Он идет! — верещал Бизоатон. — Идет, верьте мне! Иде-оооот!!

— В конце концов, это возмутительно, господа, — послышались голоса. — Да кто же идет? Кто?! Кого ты видел?

— Меня.

Дюжинцы обернулись в замешательстве. Гигантская тень накрыла их — рогатая, растрепанная, дикая.

— Он видел меня, — объявил гость. — Приветствую вас, господа правители.

Никто не знает, как силы Зла выбирают жертву.

Некоторые закономерности все же существуют. Если вы — брюнетка с тонкими нервными губами и обреченностью во взгляде, то пощады не ждите. Опасно также быть прыщавым юнцом. Скептикам очень трудно — тем, что утверждают, будто привидений и живых мертвецов не существует.

Но Архитит не был ни первым, ни вторым, ни третьим. Просто в нужный миг он оказался на шаг ближе к лесу, чем Бизоатон. И сейчас стоял бледный, закутанный в лохматую шкуру с оленьими рогами.

Председатель опомнился первым:

— Великий Счетовод! — Он рухнул на колени, — Хвалу тебе возносим! Ты явился на наш зов?

— Счетовод! Казначей Пыли! — нестройно заголосили дюжинны, опускаясь в снег.

— Как мило. — Казначей приблизился к королям. — Да, явился. Во внеурочный год. И знаете зачем?

— Увы, — развел руками председатель. По лицу его пробежало нечто вроде сияния. — Это сокрыто от нас.

— Глупцы.

— Именно, ваше счетоводчество, — подтвердил председатель. — Шваль народишко, если честно. Вы уж просветите нас. Будьте добры.

— Ладно. Знаешь ли ты мои имена?

— Конечно.

— Тогда назови их.

— Казначей Пыли, — начал председатель. — Господин Бухгалтер. Великий Счетовод…

— Еще.

— Других не помню. Извините.

Человек в шкуре вздохнул:

— У вас короткая память, людишки. Я — Эра Чудовищ, тот, кто дал вам силу и власть. Мнилось мне, что знамений достаточно… Но нет. Я ошибся.

Уголки губ мертвого лица разочарованно опустились. Лир и Махмуд, не сговариваясь, придвинулись к председателю. Расшитые рунами халаты придавали им праздничный вид. Словно рождественская открытка: снег, сосны и три волхва под медовой звездой.

— Воронье кричит, надрывается. В небе повисла комета. С ее появлением заканчивается Эра Чудовищ. Я заканчиваюсь, я! Неужели вы забыли собственные легенды?

— Легенды? — Председатель огляделся, ища поддержки. — Но это невозможно… это… это как бы противоестественно даже. Я бы сказал, наверное…

Вздох пронесся над полянкой.

— Да, господа, — объявил Казначей. — Вновь родился вечный бунтарь. Ланселот. Отныне ваши звери великие в опасности.

— Но это невозможно! — Графиня Исамродская заломила руки. — О боги!… Да как же это?… Без зверей?… Быть не может!… Вы врете!… Скажите ему, Лир. Да, и вы, Махмудик!

Дюжинцы загомонили, забубнили, как испуганные дети. Мужественней всех оказался председатель. Выждав, когда короли успокоятся, он объявил твердым голосом:

— Э-э-э… Значица, так, господин Казначей. Мы, конечно, не против неумолимой поступи прогресса…

— …но?

— Я сказал «но»?… — В лице старого жреца проступило удивление. — Разве?

— Ваше преосвященство!