Убить Ланселота

За окном сверкнула молния. Жемчужина в пальцах Фортиссимо разлетелась облачком сияющей пыли.

Хоакин отнял руки от лица:

— Так, значит, сто лет?

Фея промолчала. Да вопрос и не требовал немедленного ответа. Сто лет, тут уж ничего не попишешь.

— А с разбойниками что?

— О, с ними все хорошо, — оживился огонечек. — Просто великолепно.

— Их стало больше?

— Да. В Деревуде нынче около трехсот стрелков, И время от времени приходят новые.

Хоакин с невольным уважением покосился на черную книгу. Ты бессмертен, Алан Квота Квинта-Ля, подумалось ему. Где-то в Деревуде бродит твоя инкарнация — чудак в плаще с цветными лентами и шляпе с пером. Китарок за плечами, а в голове — ветер и обрывки чужих песен.

— Хок, нам надо поговорить.

— Так говори. Я слушаю.

Маггара беспокойно закружилась перед лицом Хоакина. Ей было неуютно. Сцена эта повторялась из чиха в чих, и фея заранее знала все, что будет сказано. К счастью, Маленькому Народцу слово «безнадежность» незнакомо.

— Хоакин, тебе надо бежать отсюда.

— Куда?

— Не знаю. Ты должен снять проклятие.

— А стрелки? Как же я их брошу, Маггара? Я ведь не могу их предать.

Фея закусила губу. Фортиссимо все рассчитал великолепно. Хоакину не уйти из Деревуда: сперва его удержит любопытство, затем ответственность. К тому времени, как он поймет, в какой ловушке оказался, придет время нового чиха.

— Но ты же их не знаешь!

— Беглого Монаха, Романтическую Подругу, Верзилу?

Истессо перелистал книгу. Картинки, которые когда-то показывал ему Алан, изменились. Абстрактных персонажей сменили реальные люди. В разбойный септет входили Такуан, Дженни, Требушет. Возглавлял их сам Истессо.

— Хок, может быть, передумаешь? Уйдем отсюда, Хок!

— Нет.

— В Циркон? Ты же так хотел попасть в Циркон, Хок!

— Нет. Мне интересно: справлюсь ли я с капитанством?

Фея погрустнела.

— Ладно, упрямец, — передернула плечиками. — Оставайся здесь, раз так хочешь. Я же пойду спать.

Загремела крышка.

— Но имей в виду, — донеслось из чайника, — ты заедаешь мою молодость.

— Чего-о?

— Что слышал.

И вдруг запела:

Как вы нелепы, сударь, как нелепы!
Погрязли вы в унылой прозе быта.
Простушки милой в мерзостном вертепе
Угаснет юность — ах! — я всеми позабыта.

Стрелок не выдержал:

— От глупых шуток я устал! Маггара!

Но, сударь, вы мой идеал.
Недаром!

Послышался девичий смешок.

Мне простыни, подушки, идеала
Для сна и радости — увы! — недоставало.

— Вот чудачка, — рассмеялся Хоакин. — Может, все-таки одеяла, а не идеала?

Ответа не было. Свои поэтические излияния даже сама Маггара не всегда понимала. Хоакин бережно переставил чайник за занавеску. Сам же забрался с ногами на кровать и раскрыл черную книгу. Завтра ему многое предстояло переделать.

— Спокойной ночи, кроха.

— Спокойной ночи, — приглушенно донеслось из-за занавески. — И, Хок, знаешь что?

— Что?

— Я тебя люблю, мой бестолковый верзила.

Глава 3 КТО РАЗБОЙНИК, А КТО ПОГУЛЯТЬ ВЫШЕЛ

Утреннее солнце запуталось в ветвях сосен, и многоцветной радугой вспыхнули мириады росяных капелек. Трясогузка перепорхнула с ветки на ветку. С ее точки зрения, день начинался великолепно. Вот только прячущемуся в ветвях дозорному было не до красот природы.

— До соль ми, маэстро Джон! То есть, зверь возьми. К нам глиссирует карета.

Кусты волчьей ягоды зашевелились. Вынырнула нечесаная борода:

— Че?

— Препоясанный мечом. Знатная субдоминанта, говорю. Ограбим богатых, раздадим бедным… или как получится. Надо оповестить капитана.

— Че?

Над Деревудом неслись ликующие звуки. «Ту-ру-ру! Ту-ти-ру-ру! — выводил рожок. — Вас ограбят поутру!»

— О боги! — вскричал форейтор. — Никак разбойники?

На дорогу перед каретой спрыгнул голенастый человек. За его спиной торчали рукояти двух мечей. Приглядевшись, форейтор понял, что ошибся. Второй меч был грифом китарка.

— А ну стоять! — приказал Реми Дофадо.

— Тпру! — засуетился форейтор. — Тпру-у-у, окаянные!

Лошади замерли.

— Уже стоим, господин разбойник. Уже. — Форейтор выхватил куцую шпажонку, нацепил шляпу с пером и спрыгнул на тропинку. — А теперь выходи на бой, негодяй. Графа с графиней буду защищать, презрев собственную безопасность.

— Ну вот, милочка, — донеслось из окна кареты. — Умались. Я же говорил, что здесь водятся разбойники.

— Хоакин Истессо? Что ты говоришь, суслик? Да он просто душка!

Зазвенели шпаги. Мимо окна пронеслась щекастая физиономия форейтора.

— Требую надбавку, — успел выкрикнуть он. — Пять монет.

— Не давайте ему, — предупредил Реми. — Безобразная техника фехтования. Кто вам ставил руку, сударь?

— Мессир Туше. — Форейторские усики вновь ринулись в атаку. — Смею вас заверить, он лучший.

— Охотно верю. Ремиз!

Зазвенела сталь. Форейтор истошно заверещал:

— Йо-хо-хору! Йо-хо-хору!

— Не сдавайтесь, Том, — замахала из окошка графиня. — Даю шесть монет!

— Поздно, сударыня.