Убить Каина. Хроники 18-го века

– Дурак наш поп, – усмехнулся Павел Николаевич. – Дремучий, как пень замшелый, на триста лет опоздал родиться. Сейчас даже сама императрица театр при дворе держит. Ладно, при случае поговорю с епископом, пусть растолкует болвану.

       А священник не унимался, продолжал свои речи.       Уже и князя ругать начал. Скоморохам стало неуютно ходить по селу, – бабы глаза опускали, проходя мимо, мальчишки кидались комьями грязи. Задумались о том, чтобы покинуть Ям. Но управитель удержал.

– Не обижайте его милость, – сказал. И пообещал денег за выступление.

Поскольку днем тепло, устроили представление на берегу у лодки. Народу пришло много, но не все, на некоторых слова священника подействовали. Для князя поставили кресло. Павел Николаевич явился со всей своей дворней.

Скоморохи укрылись в сарае, развязали свои мешки, достали маски, водрузили их на головы, вывернули полушубки мехом наружу, надели на голый торс. Ванька привычно намазал рожу углем, прицепил рога. Медведь и козел под звуки бубна и звон колокольчиков выскочили на поляну, притворно бросились на людей. Медведь рычит, бьет в бубен, козел блеет, баб рогами боднуть пытается. Бабы от козлиных рогов шарахаются, к мужикам жмутся. А мужики ничего, смеются. Но когда козел и медведь дружно заорали: – «Водки хочу!..» – тут и бабы развеселились.

– Себя узнаешь? – повернулась одна из них к мужу.

– Отстань! – и к соседу: – Сколько ж такому медведю надо?

– Бадью, думаю.

– Бадью не бадью, а бутыль сглотнет, не заметит, – вмешался третий.

Появился Петрушка и объявил, что сейчас будет бороться с чертом.

– Ну-ка, бес, выходи!

Ванька выскочил. Рожу скорчил, взвыл, заскакал из стороны в сторону. Увидев черта, мужики и бабы креститься начали. Ванька в образ вошел, орет благим матом:

– Не сметь креститься! Не сметь! Не то отправлю всех к чертовой бабушке!..

– У тебя что, и бабушка есть? – удивился Петрушка. – Ну-ка, изобрази, как она выглядит?

Ванька головой завертел, словно ищет что-то. Медведь и козел тут как тут – подали ему метлу с платком и бабью юбку. Ванька в юбку влез, платок поверх рогов повязал, вскочил на метлу и помчался по кругу с гиканьем. В скачке устроил такую рожу, что все заржали. И князь улыбнулся.

Представление, давно проверенное в деревнях, шло своим чередом. Петрушка гонялся за чертом, угрожая палкой. Черт удирал, вскочив на козла, погонял его ударами пяток. Затем черт сыграл в прятки с медведем на щелбаны. Медведь выиграл, и от каждого щелчка черт падал на землю, корчился; прощаясь с жизнью, звал попа, чтоб грехи отпустил.

– Наш поп суров, – лукаво усмехнулся князь, вступив в игру. – Он черту спуску не даст.

– Значит, помру без покаяния, – выл черт.

И, наконец, взмолился:

– Что хочешь, сделаю, Михайло, только больше не щелкай меня по лбу.

– Пусть споет, – подсказал медведю Петрушка.

– Не надо! – закричал козел. – У черта песни срамные, а тут дети и бабы!

– Пускай поет! – хором потребовали мужики. А бабы, естественно, насторожились. Некоторые даже уши из-под платков вытащили, чтобы лучше слышать.

Ванька вытер пот со лба, взял балалайку, запел:

      Шел я лесом, видел беса,

      Бес картошечку варил.

      Котелок на хер повесил,

      А из жопы дым валил.

Мужики и бабы схватились за животы от хохота.

Ванька подождал, пока стихнет хохот, и продолжил:

      Вышел милый на крыльцо

      Почесать себе яйцо.

      Сунул руку – нет яйца.

      Так и ебнулся с крыльца.

Тут даже князь затрясся от смеха, а у некоторых баб потекли слезы.

На этом представление кончилось.

Князь остался доволен, хвалил. А Ваньке велел после ужина спеть еще ему лично.

Вечером Ваньку пустили в гостиную. Ванька, войдя, оробел: мебель вся белая с позолотой, на столе подсвечник – три обнаженных девы сплелись в танце и держат в руках свечи, над головой люстра с хрустальными подвесками, на каминной полке часы золоченые, опять же с девами, у стены клавесин. Такой роскоши даже у Мятлева не было. А тут мужик в лаптях, онучах и с балалайкой. От робости вначале даже спел неудачно. Но вскоре пришел в себя. Пел долго, почти все свои песни спел. Князь не останавливал, слушал, сидя в кресле. Когда нужно – грустил, когда нужно – смеялся. Потом встал, протянул певцу серебряный полтинник – богатство, Ванькой невиданное – и по плечу похлопал.

Часть третья. Тать

1

Утром скоморохи покинули Ям. Шли радостные, ощущая себя богачами: семьдесят копеек в кармане (еще двадцать копеек серебром им управитель дал), а хлеб, сало и водка лежали у Архипа в мешке. Что еще людям для счастья нужно?

Бодро вышли из села. И тут им навстречу из-за поворота появился крестный ход: священник с крестом в руках и человек десять мужиков.

Шествие приблизилось. Священник поднял крест над собой:

– Изыди, дьявольское отродье!..

Мужики рванули вперед, навалились скопом на скоморохов, повалили на землю. На них посыпался град ударов. Сопротивление от неожиданности оказать не успели, скрючились на земле, прикрывая руками живот и голову.