Убить эльфа

Марша молча кивнула. Видела! А еще бегала на склад, тайком меняла блузку, прожженную утюгом. Подгоняла новую, придирчиво изучая свои записи с точными размерами и особенностями фигуры подопечной лейтенантши. А потом мочила, терла уксусом и отглаживала залоснившуюся юбку. Домашние дела у ведьмы не ладились. Стоило Норе заняться чем-то привычным по Юльску, как в голову начинали лезть воспоминания. Из-за них, неугомонных, подгорали пирожки, резались до самой головки стебли цветов, сыпалась до опустошения из любой емкости соль…

– Марька, все же ты классный адъютант, – признала Нора, закончив одевание и покрутившись у зеркала. – Пошли?

И они пошли. Высоченные шпильки цокали даже на толстых мягких коврах, протыкая их насквозь. Узкие хлысты, зажатые по парадному, в левой руке, чуть постукивали о голенища высоченных – на пару сантиметров не достающих края юбки – сапог-чулок. Широкие сдвоенные шипастые браслеты на правом предплечье скрипели друг о дружку, позвякивали и поблескивали. 'Мы самая красивая боевая группа в колледже', – любила говорить Нора. И, в общем-то, была права. Хорошеньких настоящих ведьм кроме неё вообще не нашлось в числе курсанток. Тем более достойных права красить волосы в черный цвет!

У дверей директорского кабинета наблюдалось небывалое оживление. Две рыжие ведьмы из дисциплинарной роты замерли навытяжку. Рядом весьма вольно переминались и переговаривались даги. Трое. В парадной форме, явно непривычной для них, тесной и сидящей как-то криво, неопрятно. Что ничуть не мешало парням обсуждать рыжих и даже по-хозяйски их поглаживать и похлопывать по спинам и бедрам. Ведьмы стояли, бледные от злости, и терпели. У которой нет дара – та не более, чем вещь… Даги это правило знали. И охотно напоминали о нем другим.

– Полковница обещала нам полное содействие, – вещал старший, полноватый широкий светловолосый лейтенант, пересчитывая пуговицы на блузке ближней ведьмы. – Очень, очень кстати!

– Ну, а вот и брюнеточки, – довольно отметил самый наблюдательный, массивный, темный, приземистый. – Чур, моя младшая.

– Смотри, язык не проглоти, – ласково посоветовала Нора.

– О, разговорчивая! – заинтересовался третий, отвлекаясь от ведьм-часовых. – Малышка, пойдем обсудим ваше обучение. Сдашь, так сказать, зачет.

– Всем возле кабинета директора следует стоять смирно, – еще ласковее уточнила Нора, охотно сбрасывая закипающую внутри опасную темную злость в виде простенького проклятия. Глянула с презрением на замерших статуями дагов. – Вот так. И еще: кто хоть пальцем тронет ведьм, утратит всякий интерес к хорошеньким девочкам на… скажем… год?

Выражение глаз окаменевших дагов очень порадовало Маршу. В свое время она бы многое отдала, чтобы увидеть нечто подобное! Не так уж плохо быть адъютантом настоящей ведьмы!

– Ладно. Для начала на месяц, – Нора чуть улыбнулась, милостиво облегчив кару. – Я пошла, а слова повисли. Вы меня поняли, да? Отомри!

Тоска в глазах дагов не иссякла. Теперь они, хоть и смогли свободно двигаться, дышали тихо и даже не оборачивались в сторону ведьм… Марша остановилась у стены чуть в стороне от двери. И подумала с облегчением: впервые она может смотреть на этих 'хранителей закона', как на равных. И не опасаться их безмерной и неограниченной ничем наглости. А еще с темным удовольствием наблюдать признаки страха на лицах.

Рыжеволосые тоже приободрились, проводили Нору благодарными взглядами. Как будто не они пытались излупить лейтенанта Эрс два дня назад, подловив в парке после отбоя! Память у обеих короткая, а зависть – неизбывная. Марша покосилась на них с отвращением. И пообещала себе завтра же задержаться после отбоя в парке и заняться дисциплиной в дисциплинарной роте… Это она умеет. Её в этом парке обходят десятой дорогой, даже глубокой ночью, собравшись в хищную стайку… Потому что ведьм она не жалеет. Тем более таких. Именно подобные этим рыжим дурам сидят в районных конторах. Отработают свое в колледже, а потом с повышением – в административные структуры, на теплые капитанские, а то и майорские, кресла. Сегодня унизили их – а завтра они сами отыграются, да куда как пострашнее, на неповинных ни в чем, мирных и слабых…

Будут перебирать доносы и решать, не имея дара, виноват тот или иной 'пособник', или нет. Куда проще и удобнее признать хорошего человека врагом. За это не накажут, даже проверять не станут. А еще выявлять врагов – выгодно. И от доносчика можно получить мзду, и от начальства за рвение – поощрение. Вот и злобствуют. Отсылают по любому пустяковому обвинению на поселение в гнилые места. Говорят, в Юльске, на родине Норы, теперь как раз колония. И концерн 'Эгиш' добывает свой драгоценный торф с удивительной выгодой. Пособникам платить не надо. И чистой водой их поить не требуется, и врачами обеспечивать, и нормальным жильем…

Двери распахнулись, из кабинета вальяжно выбрался, вывалился в проем двери, полковник Рах. Огромный, рыхло-расплывшийся, медлительный в движениях. Величавый, как корабль. С интересом рассмотрел своих вежливых до странности подчиненных.