Убить, чтобы жениться

— Этому радоваться, а ты расстраиваешься, — укорил ящер.

— Может и так, но что-то тут не сходится, — не согласилась с ним. — Ладно, давай спать, — я зевнула, едва успев прикрыть рот ладонью. — Завтра будем разбираться, — и юркнула на кровать.

Только я прикрылась одеялом, как дверь тихонечко отворилась. Сквозь слегка разомкнутые веки, разглядела Васима, обеспокоенно рассматривавшего меня. Шас благоразумно высунул морду и улегся под окном, свернувшись калачиком. Отец, бесшумно ступая, подошел к окну и затворил ставни, чтобы холодный ночной воздух не мешал спать. Он поправил одеяло и вышел, неслышно притворив дверь.

Утро началось с недовольного шипения Шаса. Окно было закрыто. Пришлось зевая сползти с кровати и отворить. Иначе ящер перебудил бы весь дом. Холодный воздух ворвался в комнату, лаская босые стопы.

— Повторим с книгой? — огорошил он меня сразу и раскрыл рот, высовывая язык.

— Подожди! — едва успев выхватить книгу из-под мокрого языка друга, прошептала я. — Сначала я, а то после тебя негигиенично.

— А после тебя гигиенично, — огрызнулся тот.

— Так я ж не всю книгу облизываю, а только капелькой крови пропитываю, — и порезала палец острой страницей.

Шас тут же облизал книгу, напустив еще больше слюны, и с довольной мордой отодвинулся, чтобы я могла открыть и прочитать наш единственный источник информации. Отросшим ноготком, отбросила обложку.

Приветствие не изменилось. Снова эта непонятная фраза про то, что нельзя с умыслом обмениваться кровью с другом.

«В данном случае незнание — наш выбор. Мы утаиваем от детей о раксаках, способных понимать летучих ящеров и сидящих на них без седла. С кровью ящера изменится тело наездника. Станет оно совершенным.

Но смерть ждет тех, кто умышленно ранит верного товарища, чтобы крови его испить. Недостоин такой наездник носит звание раксака. И вместо крови яду смертельного он изопьет.

Посему храним мы эту тайну. Лишь достойным она сама открывается.»

— Выходит, что я теперь раксак? — спросила у Шаса, когда прочитала то, что было написано.

— Наверно, — как-то неуверенно ответил тот. — Я ж не раксак. Я не знаю.

— А кто знает? — взъелась я на него. — Меня два года не было рядом. Я в живых-то как осталась, до сих пор не могу понять.

— Сосала ты из меня энергию, — буркнул он. — А я делился. Если бы ты умерла, то не было бы у меня наездника. Так и прожил бы неоседланным.

Я уставилась на ящера, открывая и закрывая рот, потому что не знала, что сказать.

— Один наездник на всю жизнь, — как-то грустно произнес Шас. — Легко носить только своего. Все остальные очень тяжелые.

Открыла канал и передала ему энергию.

— Тебе до конца жизни не выплатить, — выдал ящер и облизнул, обслюнявив меня всю.

— Фу, Шас!

Тот лишь посмеялся.

— Не дети же учили тебя и остальных летать?

— Раксаки, — коротко ответил он. — Ася, ящеров учит летать раксак.

— Получается, что те, кто живет на острове, раксаки? — не унималась я.

Друг лишь тяжело вздохнул и высунулся на улицу. Он посмотрел по сторонам. Никого. В такую рань все еще спали. Кроме нас.

— Ша-ас, — позвала я его, напоминая о заданном вопросе.

Ящер задумался. Было видно, что он сомневался открывать мне правду или нет.

— Я уже раксак и имею право знать, — твердо произнесла я.

— Сколько ящеров летало в небе над островом? — вместо ответа спросил друг.

И тут уже призадумалась я, вспоминая время, проведенное в составе делегации. Сколько ни силилась вспомнить, не могла припомнить, потому что ни одного ящера, кроме Шаса, я не видела в воздухе.

Мороз пробежал по коже.

— Ни одного, — подтвердил мою догадку ящер. — Последний раксак научил меня летать. Ставку сделал он на меня, потому что только у меня был наездник.

— Постой! А как же дети? Сола? Зисар? Они ведь с большей вероятностью могли стать наездниками и в последствии раксаками, — недоумевала я.

— Не понимаешь? Они давно уже мертвы. Калики все еще удерживают их души здесь. Все наездники погибли в своем родном мире до того, как вы появились. Калики-отступники помогали им.

Мое зрение изменилось. Я почувствовала этот момент. Не поворачивая головы, увидела, как под дверью полоску света накрыла тень. И узрела всю комнату сразу. В мельчайших деталях. Даже то, что творилось за спиной.

Дверь отворилась. Я успела только приложить пальцем к губам, прося Шаса молчать, и повернулась к вошедшему.

Васим, заметив, что я уже бодрствовала, раскрыл дверь шире и вошел в комнату.

— Доброе утро, Ася, — с улыбкой поприветствовал он меня.

— А со мной здороваться не надо? А постучать, прежде чем войти? — пробурчал ящер, что его проигнорировали.

Я лишь улыбнулась, понимая, что пока не разобралась в своей новой силе, то не стоит ее раскрывать. Тем более, что это тайна, которая может привести к гибели нечестных на руку людей.

— Доброе, — ответила отцу, наблюдая своим объемным зрением, как Шас недовольно пофыркивал и топтался на лужайке перед домом.

— Завтракать будешь?

— А кофе есть? — спрыгивая с подоконника, поинтересовалась я.

— Есть, — широко улыбнулся Васим.

— Тогда чего мы ждем?