Убить Александра

Рысаков был бледен и взволнован. А вот Желябов сохранял абсолютное спокойствие.

– Вот мы и отправились в наше последнее путешествие, – тихо произнес Андрей. – Вам стоит собраться с духом молодой человек. Скоро мы умрем и должно показать, как умеют умирать революционеры.

– Какая разница как умирать? – спросил Рысаков.

– Большая разница. О нашей казни ещё в учебниках писать будут.

– Неужели вам не все равно, что напишут про нас лет через сто? Нас-то не станет сейчас.

– И пусть. Я готов умереть.

– А вот я нет. Признаюсь вам честно!

***

Вслед за первой повозкой показалась вторая. В ней находились Кибальчич и Перовская. На них были такие же арестантские одеяния черного цвета. Только на голове у Софьи Львовны была не шапка, а черная повязка в виде капора. И на груди осуждённых таблички «Цареубийца».

На лице Перовской можно было заметить легкий румянец.

– Смотри сколько народа пришли посмотреть на нас, – сказала она Кибальчичу.

– В России всегда на зрелище казни собирается много народа.

– До места казни еще далеко.

– Все равно. Они видят тех, кто скоро уйдет в иной мир. Но вот войск они понагнали. Так еще никого не охраняли. Даже декабристов.

– Они нас боятся.

Кортеж следовал по улице. Высокие колесницы смерти, тяжело громыхали по мостовой. Погода стояла теплая, хотя снег еще не везде растаял и были видны многочисленные белые островки.

– Весна, – сказала Софья. – Она чувствуется в воздухе.

– Да, – согласился Кибальчич.

– Трудно умирать весной.

– Какая разница? Хоть весной, хоть летом.

– Не скажи, Николай. Весной чувствуется дыхание жизни. Снег тает.

– Мы сделали дело в марте и умрем в апреле, Соня. Нам остается только это – умереть красиво. Об этой смерти еще книги напишут.

***

8.20 Семёновский плац.

На Семеновском плацу было множество людей. Плац был окружён кольцом казаков. Ближе к эшафоту стояли конные жандармы и в строю солдаты лейб-гвардии Измайловского полка.

На плац прибыли генерал-майор Баранов, прокурор судебной палаты Плющевский, товарищ прокурора Мясоедов и обер-секретарь Семякин…

***

8.50 Семёновский плац.

Прибыли колесницы с осуждёнными. Густая толпа народа заколыхалась и солдаты плотнее замкнули кольцо. Преступников подвезли прямо к эшафоту, где была сооружена виселица и платформа.

Палач Фролов влез на первую колесницу и отвязал осуждённых. Помощники палача отвели Желябова и Рысакова на эшафот. Там их поставили рядом у позорных столбов.

Тем же порядком сняли со второй колесницы Перовскую и Кибальчича. Их также ввели на эшафот. Все они сохраняли спокойствие, исключая Рысакова, который был бледен как плотно и заметно нервничал. Когда его подвели ближе к виселице он обернулся и сделал неприятную гримасу, которая искривила на мгновение широкой рот. Светлые длинные волосы его развевались по широкому лицу, выбиваясь из под черной арестантской шапки.

***

Сначала всех осужденных поставили у позорных столбов. Обер-секретарь развернул приговор. Прозвучала команда солдатам:

– На караул!

Несколько минут секретарь читал приговор. Затем забили мелкою дробью барабаны. Барабанщики размещались двойной линией под эшафотом.

К осуждённым подошли священники, и они целовали крест. Затем их отвели на черный квадратный помост, обнесенный выкрашенными черной же краской перилами.

На помост вели шесть ступеней. Посреди платформы была подставка для осуждённых. Это и была общая виселица для цареубийц. Позади эшафота стояли черные деревянные гробы.

Бодрость не покидала Желябова, Перовской и Кибальчича до минуты одевания белых саванов с башлыком.

– Прощай, Соня! – сказал Андрей Желябов. – Если там что-то есть свидимся.

– Прощай, Андрей! – ответила она. – Прощайте товарищи.

– Прощайте, – сказал Кибальчич. – Там ничего нет. Более мы не свидимся.

Последний в очереди был Рысаков. Он видел, как надевали саваны на других, и слышал их слова. У него подкосились колени, когда плач быстрым движением накинул саван и на него. Барабаны непрестанно били мелкую дробь.

***

9.20 Семёновский плац.

В десять часов двадцать минут палач завершил все приготовления к казни. Он подошел к Кибальчичу и одернул скамейку. Кибальчич повис в воздухе. Смерть настигла его мгновенно. Тело его повисло без всяких движений и конвульсий. За ним последовала Перовская, которая, упав со скамьи, вскоре повисла без движения. Потом был Желябов. И последним Рысаков. Тело его, сделав несколько медленных оборотов, замерло рядом с другими казнёнными. С убийцами Александра было покончено.

Это была последняя в России публичная казнь. 26 апреля 1881 года царским указом публичное исполнение смертной казни было запрещено…

Эпилог Что стало с героями этой книги впоследствии.

Александр Дмитриевич Михайлов член ИК «Народной воли» избежал процесса первомартовцев. Его судили позже. Он стал в 1882 году участником процесса «20-ти». Приговорен к смертной казни, но приговор заменили на вечную каторгу. Умер в Алексеевском равелине Петропавловской крепости в 1884 году в возрасте 29 лет.