Доронин с иронией наблюдал за тем, как глава районной администрации, поведение которого напоминало сейчас поведение обрадовавшегося долгожданной игрушке пятилетнего ребенка, подхватил контейнер двумя руками и бережно перенес его со стола на подоконник. Не желая откладывать дело в долгий ящик, он взял сачок и, ловко подцепив им аровану, переправил рыбку в большой аквариум. Присел на корточки, наблюдая за ее плавными, грациозными движениями. Со своего места Доронин не мог в полной мере насладиться этим зрелищем, мешала спина Ромашова, но Валентин, можно сказать, находился на грани экстаза.
– Побудь пока тут, красавица, – сказал он, обращаясь к рыбке, и Доронин не смог сдержать усмешки. – Но сегодня я обязательно заберу тебя домой. Тебе там понравится. Непременно понравится. Негоже такой красавице... Кстати, она не голодна? – Ромашов обеспокоенно обернулся.
– Не думаю, – ответил Доронин. – При мне ей дали перекусить. Но, если хочешь, покорми.
– Нет-нет, – Ромашов отчаянно замахал руками. – Перекармливать их вредно. Ты что?
– Прости, я не знал.
– Ну, поплавай, – вновь обратился Ромашов к рыбке. – Я к тебе еще вернусь.
Он поднялся во весь рост и в привычной манере смешно засеменил к бару. На ходу он еще раз оглянулся и посмотрел на скрывшуюся в длинных зеленых зарослях тины рыбку. Доронин опустился на стул. Ромашов поспешно выудил из бара бутылку «Хеннесси» и две пузатые рюмки. Поставил все это на стол. Подумал немного и решил-таки присовокупить к спиртному коробку конфет «Коркунов».
– Может, лимончик, Альберт? Я скажу Тамаре...
– Не стоит. Конфеты будут в самый раз.
Ромашов занял место не в своем начальственном кресле, а напротив гостя. Самолично скрутил пробку с бутылки и разлил коньяк по рюмкам. Воздух наполнился чарующим ароматом. Доронин знал, что Ромашов не станет держать в своем кабинете коньяк, в высоком качестве которого он не уверен.
– Ну, как я уже сказал, с именинами тебя, Валентин. – Альберт поднял рюмку на уровень лица и невольно повел носом, улавливая восхитительный букет. – При всем при том, что ты делаешь на благо государства, трудясь на этой неблагодарной ниве вот уже пять лет, тебе и самому стоило бы присвоить статус Святого. Уж мне ли не знать о той самоотдаче, с какой ты подходишь к каждому делу! Подумай о себе. Этого я тебе и желаю: подумай о себе, Валентин. Пора! Пора пожить не для кого-то, а для себя. Береги себя, соизмеряй силы, отдыхай. Одним словом, больше наслаждайся жизнью, Валентин! Она не заслуживает того, чтобы так безжалостно разменивать ее на нужды Отчизны. Она у тебя бесценна, Валентин! За тебя!
Мужчины выпили и потянулись к раскрытой коробке конфет. Доронин не торопился заедать напиток, наслаждаясь тем, как тот разливается теплом сначала по пищеводу, а затем мягко оседает где-то ниже, в желудке. Ромашов, напротив, быстро забросил конфету в рот, и его челюсти активно заработали.
– Спасибо, Альбертик, спасибо, – обнажая в улыбке измазанные шоколадом зубы, проговорил он с набитым ртом. – От души благодарен. Просто от души. Еще по одной?
– С удовольствием.
Ромашов вновь разлил коньяк по рюмкам. Доронин приготовился к тому, чтобы выдать новую хвалебную тираду в адрес именинника, но в этот момент на рабочем столе Валентина сработал зуммер селекторной связи.
– Ну, что такое? – расстроился Ромашов. – Посидеть спокойно не дадут.
Он не стал ставить на стол уже поднятую рюмку, а вместе с ней прошел к своему креслу. Сел в него и нажал кнопку связи с приемной.
– Что случилось, Тамара?
– Валентин Михайлович, к вам тут пришли...
– Кто?
– Из фонда помощи малоимущим.
Ромашов поморщился.
– Гони всех в шею. Я сегодня больше не принимаю. Скажи, я занят. – Он снял палец с кнопки и, не дожидаясь никаких тостов, лихо опрокинул в себя рюмку конька. Сморщился и, вскочив с кресла, побежал за конфетами. Засунул в рот сразу две штуки. – Достали меня эти малоимущие. Все им мало. Ну, ты подумай, Альберт. А я, можно подумать, дойная корова. Откуда же у меня для них для всех деньги возьмутся? Я сам в какой-то степени малоимущий. Мне же никто не помогает. Верно?
Ромашов раскатисто засмеялся, довольный собственной шуткой. Доронин охотно поддержал его. Он все еще держал в руках рюмку и пить не торопился. Ромашов налил себе еще.
– Кстати, о фондах, – сказал он после непродолжительной паузы. – Как у тебя дела? Все нормально? Процесс идет?
Доронин выпил и поставил на стол опустевшую рюмку. Ромашов незамедлительно последовал его примеру. В третий раз до отказа набил рот шоколадными конфетами. Пригладил черные элегантные усики. Альберт закусывать не стал. Только облизал губы.
– Как тебе сказать... Если уж откровенно, тот тут нарисовалась у нас одна проблемка. Не думаю, что очень значительная, но все же...
– Излагай. – Ромашов сделал широкий жест рукой и вольготно откинулся на стуле. – В любом случае я должен быть в курсе.
– Само собой.
Вторник. 13 часов 36 минут