Убийства в Полянске

– Таисия Игнатьевна, – обратился Попов к старушке, – а что было бы, ели бы вашу беседу с Тарасовой прервали? Я имею в виду, пришел бы посторонний…

– О, Кирилл Александрович, мы это учли, – ответил за неё Скворцов. – Я поставил неподалеку милиционера, чтобы он отправлял всех в другую сторону. Но это и не потребовалось: пошел дождь и все грибники попрятались.

– Ай-яй-яй, – мягко пожурил коллегу Попов, – устроили такой эксперимент, и без меня.

– Я боялся, Кирилл Александрович, что вы не разрешите пойти на подобный риск.

– И правильно боялись, – сказал Попов, – я бы запретил.

– Значит, мы всё сделали правильно, – подвела итог Сапфирова. – Мы, знаете ли, Кирилл Александрович, долго проговаривал все детали этой встречи.

– Всё-таки риск был велик, – оставил за собой последнее слово Попов.

– Волков бояться – в лес не ходить, – отпарировала Таисия Игнатьевна. Кстати, у меня тут её энциклопедия завалялась, не знаю, кому теперь отдавать.

– Оставьте себе на память, – весело посоветовал Скворцов.

– Не знала, что работники милиции поощряют присвоение чужой собственности, – улыбнулась Сапфирова.

Оба взглянули на следователя Попова. Тот молчал и даже слегка прикрыл глаза, как бы выражая этим жестом благожелательное попустительство.

Неожиданно и не сговариваясь все трое весело рассмеялись.

– Ну, – сказал наконец Попов, – посидели – и хватит. Пора и честь знать. Теперь самое время проститься с нашим гостеприимным хозяином Петром Афанасьевичем и с чистой совестью отбыть восвояси. Еще раз огромное вам спасибо, Таисия Игнатьевна, за неоценимую помощь.

– Надеюсь, – быстро добавил Скворцов, – мы и впредь сможем рассчитывать на вас.

– Ну уж нет, – отрезала старушка. – Четыре смерти для Полянска – более чем достаточно. И смотрите, особо про мое участие не распространяйтесь, – погрозила пальцем следователю Сапфирова.

– Будет исполнено, – сказал он, шутливо отдавая честь.

– Ну посидите еще, выпейте чайку на дорожку, – стала уговаривать их хозяйка. Гости охотно согласились.

– Все-таки, – вздохнул Скворцов, – до сих пор не могу прийти в себя. Неужели люди могут так ненавидеть?

– Да, – просто ответила Таисия Игнатьевна. – Одиночество и зависть могут привести к страшным последствиям. Душа Анны Дмитриевны похожа на трясину, в которой потонули все человеческие чувства, кроме одного – ненависти. Она засасывает человека с головой. Это словно омут с затхлой, непрозрачной водой и гнилыми водорослями.

– И все-таки мне её жаль, – с расстроенным видом покачал головой Скворцов. – Несмотря ни на что, она не заслужила такой страшной смерти.

– Мне тоже жаль ее, – сказала Таисия Игнатьевна, – но я сомневаюсь, что она перестала бы убивать. Справедливость и безопасность жителей требовали её разоблачения.

– Все-таки, Владимир Андреевич, вы слишком чувствительны и впечатлительны для милиционера, – вставил свое слово Попов.

– Таким и должен быть милиционер! – пылко вступилась Таисия Игнатьевна. – Он должен, как и любой человек, сопереживать не только жертве, но и преступнику. Ведь преступники тоже люди и очень сильно страдают.

– А вы гуманистка, Таисия Игнатьевна, – проговорил Попов, задумчиво разглядывая хрупкую фигуру старушки.

Через пять минут Попов и Скворцов сердечно попрощались с Таисией Игнатьевной. Попов ушел, а лейтенант задержался в комнате.

– Скажите, – тихо произнес он, – вы специально устроили эту встречу рядом с Борковской трясиной? Вы предвидели подобный исход?

И вновь на губах Сапфировой заиграла загадочная улыбка.

– Я думаю, Владимир Андреевич, – наконец проговорила она, – вы должны сами ответить себе на этот вопрос.

Скворцов постоял несколько секунд, глядя на неё, потом махнул рукой и проговорил улыбаясь:

– Вы человек-загадка, Таисия Игнатьевна. Но, несмотря ни на что, я всегда буду вспоминать о вас с большой теплотой.

– Спасибо, – искренне ответила Сапфирова.

Уже у самого порога Скворцов остановился и рассмеялся:

– Знаете, Таисия Игнатьевна, я сейчас вспомнил лицо нашего дактилоскописта Вовкина, когда я его спрашивал про мышь в комнате. Он открыл рот и с минуту так простоял, выпучив при этом глаза, – тут Скворцов выразительно изобразил эту сцену. Таисия Игнатьевна смотрела на него с нежностью, и её мягкие подвижные губы все шире и шире расплывались в доброй улыбке.

Глава 40 Женщина в белом