Убей свою любовь

Он наклонился и поцеловал меня, а я подумала, что за всеми этими делами мы даже не успели как следует поговорить. Обо всем остальном уж вообще молчу... На фоне проблем в семье собственные угрызения совести перестали казаться такими смертельно кошмарными.

* * *

О том, что произошло между Бесо и моим отцом, рассказал Никита. Мы с ним отправились на вертолетную площадку, дождавшись, когда папа тоже уедет в банк вслед за Акелой, и по дороге Никс выложил мне все, что узнал вчера от кого-то из охраны.

– Акела вроде как все сделал, чтобы перевести стрелки на якобы залетного снайпера, – рассказывал мой телохранитель, не отрывая взгляда от дороги. – Говорят, даже в ментуре купились, ориентировки какие-то начали раздавать. Вот бы глянуть, как выглядит, да, Александра Ефимовна?

Я, однако, не горела желанием посмотреть, как именно представляют «залетного снайпера», а вернее сказать – меня сотрудники милиции.

– Давай по делу, а? Достали твои загадки-отгадки.

– Даю по делу. В общем, Акела к Бесо сам подъехал, припер старика фактами – так, мол, и так, племянник твой, и все такое. И Сашка теперь из-за него в бегах, и Фима такого не спустит, потому как это предательство, и как ты мог дружбу на бабки разменять. Бесо как услышал – бледный сделался, давай мамой клясться, что не при делах. Мол, да я за Фиму... Короче, поехал вместе с Акелой сюда, к нам, и во дворе прямо при всех три пальца себе топором отсек. Типа – на крови поклялся, что знать не знал, чем племянник занимается. Но Ефим Иосифович все равно сказал – тесно нам тут будет. Ну, Бесо все свое на него и оформил – банк, фирмы, в общем, списал имущество подчистую. Вот так. Зато ушел живым.

– Господи, какой кошмар, – вздохнула я, передернувшись от мысли о том, что был вынужден сделать старый Бесо, чтобы доказать моему отцу свою непричастность к делишкам племянника.

И папа поверил – потому что иначе сегодня Бесо не уехал бы живым. Или не доехал бы никуда. А вот эта мыслишка обожгла меня – вдруг?! Ведь Сашка уехал почти сразу за ним, и мало ли, о чем и как они договорились с папой... Я выхватила мобильный и набрала номер Бесо. Когда тот ответил, я испытала такое облегчение, словно до этого лежала под каменной плитой:

– Бесо, у тебя все в порядке? Где ты?

– В аэропорту, Санька. Улетаю.

– А...

– Ты послушай меня, девочка. Отца не вини ни в чем – он правильно все сделал, разобрался, выслушал. Я не в обиде. А за родню отвечать надо. Кабы знал я, что этот гаденыш Рамзес такое замутил – да сам бы, своими руками удавил паршивца.

– Бесо...

– Погоди, не перебивай, я скажу. Ты мужа слушайся, Саша. Я к нему раньше не очень относился – ну, чужой он какой-то, вроде и с нами – а вроде как все равно сам по себе. Но голова у него работает. И подлости в нем нет ни грамма, а это самое важное, когда вишь вон – родные предают, – Бесо вздохнул. – А паленый твой – не-е-ет, он из другого теста. И за тебя готов бог весть на что. Это важно, Санька, что есть человек, который всегда с тобой будет. Ты, главное, сама чего не начуди, – вот тут я вздрогнула – наплыло воспоминание. – Он святой, как святой Георгий, хоть сейчас на икону. Ты не гляди, что он одной ручищей шею свернуть может – он внутри добрый и заботливый, а к тебе у него настоящее, дядя Бесо это видит.

Он умолк, чуть задохнувшись от такой пламенной речи, а я в очередной раз подумала – вот ведь как повернулось. Ни отец, ни Бесо, ни – я уверена – дядя Моня не одобряли особенно мой брак, и вот произошло некое нечто, заставившее их пересмотреть свое отношение и развернуться на сто восемьдесят градусов. И вот уже для Бесо Акела – самый лучший кандидат на должность моего мужа, и он поет ему такие дифирамбы, что у меня внутри все сладко ноет от гордости.

– Ты, Сашенька, держись за него, – подытожил меж тем Бесо. – И это... позванивай хоть изредка, что ли? Держи в курсе, как Фима, как сама, хорошо? Вы не чужие мне, сама понимаешь.

У меня защипало в носу. Действительно, Бесо я воспринимала как родственника, как родного дядю. Он и Моня знали меня с самого детства, и я привыкла, что они просто есть в моей жизни. И вот теперь Бесо улетал – и кто знает, смогу ли я еще когда-то увидеть его. Хорошо, что есть телефонная связь. Так тяжело расставаться...

– И еще, Саня... Не хотел говорить, но совесть потом замучает. Ты с братом своим, петушатником бесстыжим, поаккуратнее. Ненадежный он и скользкий, как вазелин. Смотри, девка, подведет он тебя под монастырь – второй раз уже подставляет, гляди, третьего можешь не пережить.

Я не успела ни спросить ничего, ни возразить – Бесо отключился, и когда я попробовала перезвонить, автоматический голос сообщил, что абонент отключил телефон.

Никита посматривал на меня в зеркало заднего вида, и во взгляде его читалась обеспокоенность.

– Ладно, Никс, бывает. Я просто... как тебе объяснить... они с Моней мне как родные, понимаешь? Я росла практически в доме Бесо, пока папа этот особняк отстраивал, мы все праздники вместе, все события... семья, понимаешь? – Я отвернулась к окну и закусила губу, чтобы не заплакать.