Убайдулла-наме

В конце концов государь эпохи и владыка круговращения [времени, Убайдулла хан], обождав в крепости Келиф два дня, пока войска /102б/ переправились на тот берег, на третий день, когда царь многочисленного звездного войска поднял с окраины голубого неба знамя выступления в [дневной] поход и сияния [его] позолоченного меча обратили в бегство с просторов мира войска тирании [ночи], — из царской ставки загремел мирозавоевательный барабан и падишах, убежище веры, поднялся с целью выступления походом против злобного врага. В пятницу, в первый день месяца сафара, соизволив раньше отдать соответствующее приказание правительственному аппарату, сам [хан], величием подобный Александру [Македонскому] и блеском Феридуну, на рассвете, когда утро подняло свой светоносный штандарт, воссел на крылья поспешности и двинул вперед [свой] великий бунчук и драконоподобное знамя. Пройдя камышовые и лесные заросли, он соизволил остановиться в местности Ханабад[158]. И то место огласили звуки больших и малых военных барабанов, труб (?)[159] и флейт, так что уши государя обременились ими, и было близко к тому, что разорвутся завесы [самого] неба.

Стихи:

Зарокотали барабаны и литавры;
От пыли, поднятой войском, земля стала, как черное дерево.

/103а/ Равнина Ханабада наполнилась шатрами и палатками и та местность в тот день оказалась связанною веревками последних.

Стихи:

На следующий день, когда государь востока
Взошел на этот голубой свод,

тот государь по обычаю великих царей выстроив войско и отдав необходимые приказания, [выступил дальше] и в местности Адина-мечеть, что лежит поблизости Балха, соизволил сделать остановку. Он приказал, чтобы храбрые войска приготовили орудия войны и не вытаптывали своими конями посевов населения и не причиняли бы никому вреда и ущерба, (предварив, что если] кто совершит противное сему [в такой мере], что выдернет из земли [хотя бы] один колос, урожай его жизни погибнет под серпом смерти. Когда армия занялась налаживанием военного снаряжения, [то]

Стихи:

От шашек, барабанов, булав и от пыли
Земли стал черным лазоревый купол неба,
Глаз не видел поводьев [коней]
И не различал на небе звезд.

Отсюда барабаны возвестили выступление, а трубы и флейты громко заиграли:

Стихи:

По распоряжению шаха, происхождением восходящему к Бузанджиру[160],
/103б/ До небес вознесся [его] санджаровский штандарт[161].
От громких звуков труб, несущихся превыше
Плеяд, Оглохли уши херувимов,
А ангелы побежали с небес от [звуков] тех труб,
Подобно птицам, [вспорхнувшим] с ветвей дерева при звуке ружейного выстрела.

В тот же день из Гундака достигли Сарипуля и расположились лагерем в чарбаге Сиддик бия ойрата. Туда явилось войско племени правой и левой сторон [многочисленное], как муравьи и саранча. Начальники этого племени: Тангриберды джабут, Ходжимберды кенегес, Дост-Кара джабут, Тагма, Султан и Абдуссамад, сыновья Рустема аталыка, с группою [представителей] бесчисленного войска правой стороны, облобызав высочайший порог, преисполнились надежд на [высочайшие] милости. Что касается Касима кенегеса и Ирназара мангыта, отправившихся к высочайшему порогу, то счастье отвернулось от этих двух несчастных заблудших людей. Эти два негодяя, повернув с урочища Карлук, направились в Термез.

Стихи:

Враг не может стать душевным другом,
Как не может приносить “магилян” [никаких] плодов, кроме колючек[162].
/104а/ [Никогда] не видел сахара от камыша тот, кто делает [из него] цыновки,
Как не бывает [никогда] у него в ушах жемчуга.
Каждый, у кого зло лежит в природе,
Тому [ничто] не приходит на память, кроме хитрости и обмана.

Джеген кипчак, который среди балхских кипчаков был начальником артиллерии, в тот же день с отрядом кипчаков Сарипуля и Салучар'ека[163] явился облобызать [высочайший] порог и снискал безграничное [царственное] внимание.