Убайдулла-наме

Сущность заключалась в том, что сколько ни прилагали стараний эмиры, близкие ко двору лица и слуги [высочайшего] чертога отговорить искусными доводами главу государства от задуманного им предприятия, ничто не помогло. Так как царственные помышления, признавая помаду невесты государства пылью, подымаемой в кровавой схватке, имели в виду лишь охранение чести [своего] высокого дома, то его величество не послушал слов дальновидных эмиров. Он поднял свое победное знамя, выступая в поход с целью освобождения Балха [от узурпатора Махмуд бий аталыка], и сказал [следующие стихи]:

Стихи:

“Так как мне помогает божественная помощь,
/94а/ То [моим] путеводителем является сопутствующее мне счастье,
Я захвачу [этого] злополучного, сбившегося с пути [злодея]!”

О ПОСТУПЛЕНИИ ДОКЛАДА ОТ ТУГАИ МУРАДА КУНГРАТА, ИЗ КЕЛИФА. ОБ УТВЕРЖДЕНИИ НА ПРЕСТОЛЕ СУЛТАНОВ ЗЛОГО МАХМУДА, О ПРОБУЖДЕНИИ НЕОБЫЧАЙНОЙ ЭНЕРГИИ ГОСУДАРЯ, О РАСПОРЯЖЕНИИ ВЕРУЮЩЕГО И ПРАВОСУДНОГО МОНАРХА БИТЬ В БАРАБАН ВЫСТУПЛЕНИЕ НА БАЛХ И ПРИВЕДЕНИИ В ПОТРЯСЕНИЕ ЗЕМЛИ И ВРЕМЕНИ ЗВУКАМИ БОЛЬШОГО ЦАРСКОГО БАРАБАНА, ФЛЕЙТ И ТРУБ

В то время, когда государь мира приказал поднять августейший зонт, выступая походом на Балх, к высочайшему небовидному дворцу пришло известие от правителя Келифа, Тугай-Мурада удайчи, такого содержания: “проклятый и в конец непохвальный Махмуд, покончив с убийством Мухаммед Муким султана, нашел, что сладкий напиток злости очень приятен, и дьявольскою хитростью расположил к себе балхские племена катаган и курама. И [теперь] этот неблагодарный негодяй, /94б/ эта не признающая [никаких] прав обезьяна, подобно придорожному шакалу, вспрыгнул на престол [владетельных] султанов и уселся там, дав волю своим презренным замыслам о ложных волнениях и о низком коварстве. Этот несчастный, не боящийся бога [человек], считая удобным осуществить такие замыслы, всячески унижает и порочит носителя халифского звания [Убайдуллу хана] и, показавши группе невегласов, т. е. населению Балха, свою надутость, укрепил свою мощь на ковре царствования.

Стихи:

Обманом низкой злобной души
Он преступно пропустил к себе гордыню.
Но как может захватить собака лисицу,
Когда по [близости] в чаще отдыхает лев?
Таково удивительное положение, тянувшееся долгие годы,
Каковое ни ухо эпохи не слышало, ни очи государства не видели.

Потерявшие мужество балхские эмиры, волей-неволей заломившие руки за пояс повиновения этому, не признающему никаких прав, человеку, как верблюды, безропотно ставшие на колени учтивости и /95а/ произнесшие молитву за этого грубого, неучтивого человека, — теперь услышали страшную весть, что безграничное море [царственной] отваги под влиянием неблагоприятного ветра пришло в волнение и забурлило волнами горячности, что до сего спокойно горевший огонь под набежавшим бурным ветром поднялся высоким пламенем гнева и страшно запылали его языки и тотчас же без замедления и отсрочки загремел царский барабан и загудела миродержавная труба, [возвещая государев поход на мятежный Балх].

Стихи:

При звуке большого царского барабана поднялся вопль и крик,
Такой крик, что от него пришел в смущенье бес.
Звукам барабана внимал месяц,
И от пыли, поднимаемой войсками, солнце потеряло свой путь.