Так как государь уже давно решил отправиться в Балх, то он высказал эмирам это намерение; и в то время, когда солнце вышло из /
Мудрые люди говорят, что медлительность и обдумывание украшают все дела; по причине поспешности много дел терпит вред: каждое /
Сколько эмиры не оказывали сопротивления поездке [государя в Балх], тот [оставался непреклонным и] докучал им своим решением выступить туда. Этот трудный вопрос никаким образом не разрешался. Волей-неволей эмиры, поставивши в известность об этом затруднительном положении мать его величества, Биби Падша, и государев гарем, обратились к ним с просьбою, чтобы [эти близкие государю женщины] насколько возможно постарались отговорить его от этого путешествия, которое только вызовет смуту в государстве и беспорядок среди [государевых] слуг, однако и это обращение не принесло пользы. Астрологи доложили государю о разных предвидимых затруднениях и неблагоприятных предзнаменованиях [для его выступления в Балх]. Они подробно объяснили [ему], что нынешний год представляется таким, что благоприятное влияние звезд в нем исключается, что предвидится несчастие, что благоприятствующие начала судьбы сменятся жестокостью и потому в данное время не рекомендуется начинать ни одно дело.
Государь не придал никакого значения словам астрологов. Ма'сум аталык, сумев уловить благоприятное настроение государя, начал его отговаривать [от поездки в Балх]; он сказал:
“Мы — слуги, поддерживающие престол вашего величества, воспитаны вечно длящимся царствованием вашим, [дающим нам] жизненный покой; подобно рыбе в воде, мы [неразрывно] связаны общением с вами. От этого путешествия, которое вы избрали, ничего другого в результате не будет, кроме огорчения”. И сколько этот эмир не приводил убедительных доводов в пользу отмены этого путешествия, сколько не старался в этом отношении — ничего не вышло.
Государь, будучи недоброжелательно настроен к аталыку, /
Аталык, услышав эти слова государя, пришел в такое волнение, что как-будто стал изранен тысячью уколами кинжала и как-будто отведал чашу с ядом из рук виночерпия злой судьбы. Проявляя покорность, он не стал больше отговаривать государя и сказал: