У темного-темного леса

А вот обратный путь у нас вышел долгим. Прямые хоженые тропы вдруг сделались извилистыми, а иногда и вовсе замыкались в круги. Мимо Большого Дуба мы прошли три раза, прежде, чем фейри наигрались и выпустили нас на свободу. И тогда мы с Тонаном обменялись одинаково обеспокоенными взглядами — пошалить лесовики и раньше любили, но никогда не морочили ученикам головы так долго, когда всерьез начинаешь задаваться вопросом, а удастся ли выбраться из замкнутого круга. А прощальное хихиканье в ветвях звучало совсем недобро.

Я думала, что Тонан покинет меня почти сразу за школьными воротами, но он настоял на том, чтобы проводить до самой комнаты, прикрывшись таинственным «мало ли что!», и отнекаться мне не позволил, отказавшись до того момента возвращать корзину с травой. И я шла по коридору рядом с ним, высоким, привлекательным, веселым, и думала — хороший же парень! Замечательный же! Не чета всяким хмурым лучникам с кучей душевных травм и неуравновешенностью. Ну, плечи не такие широкие, так ведь не в плечах же счастье?

За такими размышлениями я и не заметила, как мы преодолели весь путь до комнаты. Очнулась только когда улыбающийся рунник с шутливым поклоном протянул мне корзинку.

— Спасибо за науку, наставница! Век не забуду доброты твоей неземной!

Я сама невольно расплылась в улыбке, вот ведь дурень. Тонан распрямился, глаза-вишни задорно сверкнули, а в следующее мгновение он качнулся вперед. Это не было стремительное, резкое движение, которое мне не удалось бы предотвратить. Нет. Да и я с самых ворот предполагала, что что-то такое случиться может, и все равно сердце стукнуло громче, подпрыгнуло, в какой-то момент я даже думала вскинуть руки, остановить… но в руках была корзинка, а в душе стойкое желание кое-что для себя понять.

Он поцеловал меня даже не в губы, в уголок — быстро и легко. Отстранился, ухмыльнулся.

— Спокойной ночи, Шела!

И, взмахнув рукой, зашагал по коридору прочь.

Я несколько мгновений постояла, глядя ему вслед, а затем зашла в комнату.

Свет, как ни странно, горел. Нольвенн, накинув шаль на плечи, сидела на кровати, уткнувшись носом в какие-то свои записи, при моем появлении вскинула голову и заговорщически улыбнулась:

— Ну? Как?..

Я только вздохнула.

Очередной выходной снова подкрался незаметно, как бы его ни ждали, затаив дыхание. Директор Паскветэн накануне объявил нам, что происходящее в школе взято под королевский контроль, и в скором времени сюда прибудет человек от его величества, который примет участие в расследовании. Наверное, эта новость должна была нас всех приободрить, но я облегчения не почувствовала. Какое тут облегчение? Человек приедет не сегодня, не найдет по щелчку пальцев того, по чьей вине гибнут школяры и наставники, а значит, завтра кто-то может снова не проснуться. Я могу не проснуться. Или Нольвенн. Или Невен. Или Тонан…

Да и что он сделает, этот человек, спустя столько времени там, где лучшие маги королевства по горячим следам не справились?

И снова тревожное утро, и пересчет по головам. Этот жив, тот жив. Там живы, здесь живы. Школяры все? Все! Наставники?..

Тоже все.

А потом первое счастливое недоумение сменилось страшной догадкой — боевики, отправившиеся на практику. Мы все как-то логично заключили, что раз они не сбежали, а уехали в запланированную школой ежегодную поездку, то плата, взымаемая Брейденом, их минует: зачем гнаться за группкой школяров, которые скоро вернутся, когда под боком их разгуливает куда больше?

Но лес рассудил иначе. И только потом до нас дошло, что это снова был урок и демонстрация силы — не убежишь, не скроешься. Выдайте нам убийцу, иначе спасения не будет никому и нигде, пока мы сами его не найдем.

Методом исключения.

Связи с уехавшими на практику у школяров не было, наставники хранили молчание и, глядя на их хмурые лица, вопросы задавать никто не решался. А может быть, нам — тем из нас, кому действительно было важно узнать имя — просто было страшно услышать его в ответ.

А потому спустя два дня, ко времени возвращения боевиков, во двор высыпала почти вся школа. Девчоночьи лица в этот час отличались особенной бледностью, теребились в пальцах ленты, пояски, кусались губы. Нольвенн рядом со мной выглядела совершенно, как обычно, но я заметила, как мелко подрагивают пальцы опущенной руки. Я сжала ее ладонь, и подруга ответила мне таким же пожатием.

Разноголосый писк нескольких первокурсников, забравшихся в башню над воротами: «Едут!» — пронесся по толпе гулким шепотом, но прошло еще много долгих волнительных минут, прежде чем первые всадники обоза — наставники Одран и Фингар — показались во въездной арке. А следом за ними — телеги с сидящими на них школярами.

Рядом тихонько выдохнула Нольвенн, и я порадовалась за подружку, кто бы ни был ее таинственный обожатель.

Толпа нехотя расступилась, позволяя повозкам проехать. Каждому куда больше хотелось наоборот придвинуться плотнее, вглядеться в лица… мне было проще — я высматривала льняную макушку.