У судьбы на мушке

Бармалеев вызвал свой персональный БТР. Машина прибыла быстро. Подполковник в этот раз не стал обмениваться с мехводом шлемами, просто положил свой шлем на свободное командирское сиденье, натянул себе на голову шлем мехвода, сел за управление и поехал в штаб.

Полковник Скорокосов ждал его в своем кабинете, на этот раз в одиночестве.

– Ну, рассказывай, Вилен Александрович, что там у вас происходит.

Бармалеев по форме доложил, коротко, чисто по-армейски.

Скорокосов на некоторое время задумался.

– Дело в том, что мы запускали несколько дронов, – прервал он наконец свое молчание, – и они не смогли найти в корпусах стекольного производства никаких признаков живой силы противника. Отсюда и вывод, что сразу за стеной есть вход в подземелье. Под землю дроны заглядывать еще не научились. И скорее всего, вход хорошо замаскирован, а подступы к нему заминированы.

– А такой вывод на основании чего? – поинтересовался подполковник.

– На том простом основании, что часть «бармалеев» была принесена в жертву. Оставшиеся не знали, где вход, и были уничтожены тобой и Кологривским.

– Были уничтожены… – как эхо повторил Бармалеев за полковником и внезапно хватился: – Но там же есть несколько раненых. Их следует допросить!.. – Подполковник в бессилии от упущенной возможности схватил шлем мехвода и скомкал его.

– Да, – согласился полковник Скорокосов, – поезжай немедленно, если еще не поздно. Разрешаю допрос с пристрастием. Батальон «Фронта ан-Нусра» не должен уйти. Они зверски казнили наших раненых пленных – русских парней. С ними надо поквитаться…

Бармалеев выскочил из кабинета полковника и заспешил по коридору к выходу.

Забравшись в бронетранспортер, надел свой шлем и вызвал по связи майора Лаптева.

– Слушай, Николай Николаевич, тебе не трудно будет майора Кологривского найти и на пару минут дать ему свой шлем? Для связи…

– Не трудно, Вилен Александрович. Кологривский против меня сидит, мы чай пьем… Передаю.

В наушниках что-то зашуршало, потом загрохотало, а потом раздался знакомый голос:

– Майор Кологривский. Слушаю тебя, Вилен Александрович. Срочное что-то?

– И даже весьма… У нас среди «бармалеев» есть трое раненых. Следует их допросить с пристрастием. Может, они знают что-то про вход в подземелье?

– Вход в подземелье? – удивился Кологривский. – А он точно должен быть?

Вопрос не был праздным. Дело в том, что о подземных ходах на территории Сирии ходило много легенд. Но ни Кологривский, ни Бармалеев лично ни разу подземные ходы не видели. Правда, Соловейчиков рассказывал подполковнику, что видел мощный подземный ход под Пальмирой, в котором «бармалеи» рассчитывали произвести несколько взрывов, когда поверху будут проходить сирийские танки. А Соловейчикову подполковник верил. Но это был, кажется, единственный реальный случай.

– По мнению полковника Скорокосова, вход должен быть где-то сразу за оставшимся целым куском заводской стены. На территории завода инфракрасные камеры дронов не обнаружили органической жизни.

– Хорошо. Я допрошу пленников, – согласился Кологривский. – Тем более что у меня есть специалист по допросам – бывший мент. У него в руках и мертвый показания даст, как он сам говорит.

– Только ты сам проследи, чтобы твой бывший мент не напортачил. А то и допрашивать будет некого. А я уже еду…

Бармалеев завел двигатель бронетранспортера и тронулся с места.

* * *

Вскоре Бармалеев добрался до своего блиндажа. Уже светало. В блиндаже его ждала чашка почти остывшего чая, только что налитая майором Лаптевым из тоже остывшего большого алюминиевого чайника, какой обычно ставится на стол в солдатских столовых.

– Садись, Вилен Александрович, за стол, я доложу, – с места в галоп начал майор Кологривский, оказавшийся здесь же. – Во-первых, у нас только двое раненых. Третий скончался до того, как его довезли до госпиталя. У него три пули в шее. Сонная артерия пробита. С такими ранениями не живут… Двоих оставшихся я лично допрашивал вместе с помощником, тем самым ментом, который, как оказалось, кроме как целлофановый пакет на голову надевать, ничего не умеет. И еще переводчик нам помогал. Из сирийского батальона парня привезли. Спасибо майору Лаптеву, он вовремя вспомнил про сирийца, который хорошо владеет русским. Парень тоже несколько вопросов задал. Ничего раненые, как оказалось, толком не знают… Им только сказали, что за стеной есть проход в подземелье, через которое они выйдут к морю, и все. А потом, как они сами считают, их просто бросили. Закрыли проход, не дождавшись их… Вот и весь результат допросов. Судя по тому, что оба говорят одно и то же, – не врут… Сговориться они не могли, потому что тему допроса не знали. Кстати, второй раненый по-русски плохо, но разговаривает. Говорит, что в России военно-морское училище оканчивал. Или в Баку, или еще где-то на Каспии, не знаю точно… Выпустился, кажется, в девяносто первом году. Я толком не понял. Но у меня сложилось мнение, что он родом из Дагестана…

– Это неважно… – сказал Бармалеев. – Здесь дагестанцев много воюет… Целые подразделения есть.

– Но допрашивать раненых без толку… – решил Кологривский.