У судьбы на мушке

Майор Лаптев выложил из сейфа на стол папки со своими бумагами, что-то передал капитану Щекину, что-то оставил себе. После чего майор Лаптев с капитаном Щекиным вышли на передачу окопов и блиндажей, а в штабной блиндаж начали заносить коробки со своими принадлежностями связисты батальона Огнева. Сержант-связист, что раньше сидел в блиндаже с Бармалеевым, быстро набрал на компьютере текст приемо-сдаточного акта, распечатал его на принтере, подписал сам и дал подписать сменщику, а потом поставили утверждающую подпись и подполковник Бармалеев – как сдающая сторона, и майор Огнев, как сторона принимающая.

Вернулись майор Лаптев с капитаном Щекиным.

– Ну как там, все нормально? – спросил Огнев, судя по лицу ни на что хорошее надежды не имеющий.

– Почти… – сказал Щекин. – Только три доски прибьют – две к опалубке окопа, одна к блиндажу – и все будет в порядке. Давненько мы окопы в таком отличном состоянии не принимали.

– Для себя делали, – прокомментировал Бармалеев. – Отдельно копали, на тридцать – сорок метров ближе к противнику. То, что нам от предшественников досталось, никуда не годилось. А им самим окопы от «бармалеев» остались.

– Зато ваши нам сгодятся, – сказал начальник штаба батальона Огнева капитан Щекин. – Главное, чтобы доски прибили.

– Уже, наверное, прибили, – решил майор Лаптев. – Мы же спецназ. У нас приказы выполняются сразу, без всяких «потом». Запас досок и бревен есть. Даже вам останется… Пойдем посмотрим…

– Спецназу я верю, – соглашаясь, кивнул капитан. – Но проверить надо бы…

Капитан Щекин вышел первым. За ним – майор Лаптев. А майор Огнев усадил за компьютер своего младшего сержанта-связиста, который начал под диктовку набирать приемо-сдаточный акт батальона.

– У меня, товарищ майор, покойный ныне дедушка всегда радовался, когда говорил, что у него зубы никогда не болят – половину, говорил, на допросах в тридцать седьмом году выбили, остальные цинга на Колыме съела… – Младший сержант был, видимо, в курсе хронической беды комбата.

– За что дед сидел? По какой статье?

– Статья пятьдесят восьмая. За контрреволюционную деятельность. Осужден как шпион неизвестной державы, завербованный международным шпионом Юлиусом Фучиком.

– Так Фучик же… – начал было Бармалеев.

– Это сейчас. А тогда, товарищ подполковник, другое время было… – сказал, как отрезал, младший сержант.

* * *

День прошел спокойно, если не считать непонятной суеты в окопах напротив. Но это было и неудивительно. Напротив же стоял батальон ИГИЛ, дважды допустивший прорывы российских войск. По всем правилам военного искусства, батальон требовал переформирования и усиления, чтобы избежать прорыва в третий раз. Перетягивались силы из окопов левого для этого батальона, а для спецназа – правого фланга. Но это было батальону спецназа только на руку – не стоит ожидать удара во фланг от противника.

К концу дня опять из кабинета полковника Скорокосова позвонил генерал-полковник Сумароков и просто спросил, не уточняя, о чем идет речь:

– Готов, подполковник?

– Так точно, товарищ генерал. Готов, как всегда.

– Машины заправлены?

– Под завязку, товарищ генерал.

– А боекомплект?

– Втрое против обычного.

– Тогда жди команду. А пока начинай выдвигаться.

– Через десять минут, товарищ генерал. Когда стемнеет.

– У нас уже стемнело…

– Так вы ж на добрых три десятка километров восточнее. К тому же вокруг вас горы. У вас раньше темнеет.

– Добро. Через десять минут, – на удивление легко согласился Сумароков, которого, как поговаривали в войсках, уговорить бывает сложно.

За десять минут, которые он выпросил у генерала, Бармалеев успел позвонить жене в Россию. Она долго не брала трубку, подполковник терпеливо ждал, наконец ответила.

– Время запомнила? – спросил Вилен Александрович вместо того, чтобы поздороваться. – У нас уже темнеть начало. Мне звонить на три часа раньше. Договорились?

– Договорились. Виновата… Исправлюсь… – пошутила Тамара.

– Что так долго не отвечала?

– Документы на подпись носила. Мобильник на столе оставался.

– Понятно…

Тамара работала в штабе бригады делопроизводителем. Носить документы на подпись – ее прямая обязанность.

– У тебя все нормально? – спросила жена.

– Все в порядке. Через пять минут идем в наступление. Завтра жду твоего звонка. Детям привет. Целую.

– Позвоню, – пообещала супруга. – И привет передам. Тебя целую и за тебя молюсь.

– У меня все. – Вилен Александрович отключился от разговора, не зная, что еще сказать. Долго разговаривать по телефону он не любил и не умел…

* * *