У роз нет запаха и вкуса

— Я знал, что твой дар должен рано или поздно проявиться. Зачем, спрашиваешь ты? Потому что это твоя природа. Запертый, он бы очень быстро убил тебя. Мы с моим некогда близким другом, мужем твоей матери, я имею в виду твою настоящую мать, постарались его запечатать сразу после твоего рождения. Поэтому ему непременно нужно было помочь проявиться сейчас, чтобы он не свёл тебя с ума.

Я вскинула голову — мы уже стояли в просторном холле дома, вокруг была полная тишина, только мерно и оглушительно тикали напольные часы.

— Да, мы были добрыми друзьями. И я ведь говорил ему не жениться на этой пустоголовой рыжеволосой шлюхе, но… Не знаю, с кем она там путалась, но ты уж точно не была дочерью Джейста: дар передаётся по наследству, но твоя мамашка была совершенной пустышкой, а у Джейста в роду хаотиков не водилось. Так что и поделом, что она сдохла.

— Какой злорадство. Что, путалась со всеми, кроме тебя? — сказала я, с удивлением ощущая, что мы разговариваем почти на равных. Понимая, как складываются воедино детали ранее разобщённой картины.

Судя по какому-то краткому всплеску в глазах мужа, я попала в цель. Но он тут же подавил эмоции, небрежно пожав плечами.

— По крайне мере, я уж точно не твой папаша, — Мортон хмыкнул, наблюдая за моей реакцией. — Ты не удивлена, дорогая? Похоже, нет. Что ж, это было неизбежно. Твоя настоящая мать умерла в родах, я думаю, не без твоего участия. Инфаркт, инсульт, обширное кровотечение… Всё-таки мало что может сравниться с силой переживаний явившегося в наш бренный мир существа. Отчасти поэтому я и решил, что у нас не будет детей. Ты была дорога моему старому сердцу, не хотел рисковать.

Он засмеялся, насмешливой интонацией противореча пафосу слов.

— Это я пристроил никому не нужного младенца в хорошую семью. Следил за тобой… осторожно, издалека. Даже в пансион один раз приезжал. Конечно, у меня было много женщин, но я всё же надеялся, что мой розовый цветочек взрастёт таким, каким я бы хотел её видеть… И мне повезло. Почти. Природу не переделаешь, увы, эксперимент с мальчишкой Вильемом это в полной мере доказал. Ну, что ты на меня так смотришь? Ты хотела его — я обеспечил этот маленький каприз. Но достаточно, погуляла — и будет. Я не готов бесконечно ремонтировать беседки и люстры. Вильем убирается к дьяволу, а ты идёшь к себе, в свою комнату. Сидишь в своей конуре, раздвигаешь ноги, когда я скажу, благодаришь меня и не вякаешь.

— Я разнесу этот дом, — сказала я, глядя в его глаза. Нет, угрожать Мортону не стоило. Угрозы его скорее возбуждали, нежели злили. Но я не угрожала, просто констатировала факт. — А тебя я убью.

— Нет, дорогая. Силёнок пока не хватит. А если убьёшь… что дальше? Об этом скоро станет известно. Тебя заберут в столицу, и ты позавидуешь себе же из прошлого, вот и всё. Тебя нужно просто немного успокоить, золотце моё.

Он извлёк из нагрудного кармана пузырёк, маленький, с мой мизинец. Ногтем правой руки подцепил пробку, резко обхватывая меня за шею левой рукой. Вдавил стеклянный краешек мне в губы. А я почти и не сопротивлялась.

* * *

Лето в разгаре.

Лето в разгаре, а может быть, уже подступает осень. Я знаю это, потому что потихоньку начали отцветать розы за окном. Иногда мне кажется, что прошло не два месяца и не три, а годы.

Зеркало, которое стояло в моей комнате, я разбила. Иногда провожу пальцами по щекам, чтобы убедиться, что они всё ещё гладкие, что я не превратилась в дряхлую морщинистую старуху, призрак Койнохолла.

Зелья Мортона, тошнотворные и мерзкие на вкус, превращали явь в сон, но даже в этой сонной одури я ещё помнила, кто я такая. Помнила, но мне это больше не было интересно. Мортон приходил ко мне, но не каждую ночь, и я потеряла счёт его визитам, да и это было совершенно неважно в том состоянии ватной тяжёлой мглы, в котором я пребывала с той самой ночи, как попрощалась с Вильемом и поговорила с Мортоном. Я не знала, соврал ли он о том, что наш недолгий роман с его юным учеником был не более чем плодом его извращённой фантазии, всего лишь договорённостью, да мне и не хотелось думать об этом. Иногда мне снилось что-то о нём или о нас, после чего просыпаться отчаянно не хотелось. Только вне зависимости от моих желаний, я всё равно просыпалась. Что-то ела, смотрела в окно, бродила от стены до стены…

Сегодня утро началось иначе, и перемена привычного распорядка неожиданно взбодрила меня, так что я заморгала, и пелена в глазах прояснилась. Я почувствовала боль в низу живота, куда более острую, чем бывало при женских днях.

…которых у меня вроде бы давно уже не было. Очень давно. Я села на кровати, инстинктивно обхватив живот руками, и бросила взгляд на дверь. Мортон стоял, прислонившись к косяку, смотрел на меня тяжёлым и в то же время очень холодным взглядом.

— Без этих жестов, пожалуйста, госпожа шлюха, — он уже давно так меня не называл. Что изменилось? — Вот ведь несдержанный малолетний придурок!

— Что происходит? — я ничего не поняла, но инстинктивно почувствовала опасность. Отвыкшая от мыслительного процесса голова недовольно заныла.