У Ромео был пистолет

«…(9) Любовь да будет непритворна; отвращайтесь зла, прилепляйтесь к добру; (10) будьте братолюбивы друг к другу с нежностью; в почтительности друг друга предупреждайте; (11) в усердии не ослабевайте; духом пламенейте; Господу служите;(12) утешайтесь надеждою; в скорби будьте терпеливы, в молитве постоянны; (13) в нуждах святых принимайте участие; ревнуйте о странноприимстве.(14) Благословляйте гонителей ваших; благословляйте, а не проклинайте. (15) Радуйтесь с радующимися и плачьте с плачущими. (16) Будьте единомысленны между собою; не высокомудрствуйте, но последуйте смиренным; не мечтайте о себе; (17) никому не воздавайте злом за зло, но пекитесь о добром перед всеми человеками. (18) Если возможно с вашей стороны, будьте в мире со всеми людьми. (19) Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию. Ибо написано: Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь. (20) Итак, если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напои его: ибо, делая сие, ты соберешь ему на голову горящие уголья. (21) Не будь побежден злом, но побеждай зло добром».

К Римлянам (12),

Новый Завет.

Только теперь Ривер понимает, что же скрывалось за странной улыбкой Анны-Марии Лилоу. Под обложкой книги о психологии она вручила ему Библию.

Но разве можно убить дьявола в человеке, заставив его бояться Бога?

Глава двадцать вторая

Запах спирта не покидает кухню дома Колфилдов ни на один вечер. Мать Леона и Даники смеется над шутками чертей в своей голове. Она алкоголичка со стажем. Уже пять лет эта с виду ухоженная и приличная женщина не представляет своей жизни без стакана спиртного. Когда-то она была как и все нормальные люди, но проблемы и время дают о себе знать. Почти каждый вечер ее муж уходит к молодой девушке под предлогом того, что ему нужно встретиться с коллегами. Она не говорит ни слова и делает вид, что верит ему, хотя оба прекрасно понимают: это дешевый, никогда не прекращающийся спектакль. Она не хочет бороться с проблемами, решать их. Да и куда ей деваться? Подавать на развод, когда тебе уже под пятьдесят? Но что изменится, кроме того, что она останется совершенно одна, без денег и прошлого за плечами? Дети уже взрослые. За них не получишь алименты. А она… Кому она нужна? Ее мозг разрушен регулярными запоями. Под слоем дорогой французской косметики скрывается старое, потрепанное лицо с морщинами, отеками и темными кругами под глазами. Она погрязла в апатии.

Наполняя очередную рюмку дорогим коньяком, она вздыхает и даже не обращает внимания на дочь, которая садится за стол перед ней. Чуть позже она поднимет на нее свой мутный взгляд и грустно улыбнется.

– Не смотри на меня так, Даника. Ты же знаешь, я не выношу этого.

На лице Даники появляется злая ухмылка. Она берет в руки одну из рюмок, словно пародируя пьяную женщину напротив, и наливает себе коньяк.

Ей не привыкать. В нормальном представлении, мать и дочь будут ходить вместе на шопинг, в театр, прогуливаться вечером по парку. Но не Даника и ее мать-алкоголичка.

Даника никогда не пьянеет в компании своей матери. Максимум легкое, почти прозрачное головокружение. Она словно начинает ощущать движение Земли вокруг своей оси, не более того.

– Твой муж опять со шлюхой? – выпивая залпом рюмку и откусывая дольку засахаренного лимона, спрашивает Даника. Ее словно не беспокоят чувства матери.

Та в ответ горько кивает. На глаза наворачиваются слезы. Признак того, что ей пора бы остановиться. Но она наливает себе еще.

– Чего молчишь? Как себя чувствуешь? – спрашивает Даника, словно погоду обсуждает.

– Нормально. Я чувствую себя нормально, – вздыхает мать. Даже будучи пьяной, она не забывает врать. Это уже рефлекс.

– Ты знаешь, это же нормально – иногда чувствовать себя ненормально. – Даника пожимает плечами.

– Ты права, да. Как говорят французы, c’est la vie!^[3] – смеется мать.

– Ну да, хреновая у тебя la vie, однако, – с сарказмом подмечает Даника.

– Она у всех такая. Появится у тебя муж – поймешь. Водку будешь?

– Доставай, – равнодушно отвечает Даника.

Пошатываясь, мать направляется к кухонной стойке и достает из шкафчика еще не открытую бутылку.

– Ты куда-то ночью пойдешь? – спрашивает она Данику в поисках того, чем бы открыть водку.

– Да, к Джетро.

– Вы употребляете наркотики… – закрыв лицо ладонью, шепчет она.

– Ты пьяна.

– Прости.

– Да мне все равно, – отвечает Даника, делая глоток.

– Размешать не с чем, извини.

– Так тоже нормально.

– Ты уверена?

– Да, мама, я уверена, – с ноткой раздражения в голосе отвечает Даника.

Затем мать садится перед ней.

– У тебя все хорошо?

– Прекрасно.

– Даника, ты чересчур…

– Я же сказала, что все прекрасно. Налей мне еще. – Она придвигает пустой стакан.

Мать молча наполняет его.

– Вы с Леоном совсем разные. Он такой мягкий, ранимый, сочувствующий, вечно терзаемый сомнениями и желанием помочь. Ты же – его противоположность, я никогда не встречала столь хладнокровных людей.

По пьяни мать Даники всегда заносит не туда. Она говорит о том, о чем побоялась бы сказать на трезвую голову.

– Мама, прекрати. Мне тошно от твоего нытья.