У Ромео был пистолет

– Какого черта ты лезешь в мое личное пространство? И что, что тут был шум? Тебе какое дело?

– Я думала, случилось что-то страшное и тебе нужна помощь… – Даника чувствует вину за то, что вмешалась.

– Уйди… – хрипло говорит Ривер и отворачивается.

Но Даника стоит на месте как каменная статуя. Она окидывает глазами комнату и рассматривает фотографии, которые порвал Ривер. Его брат-близнец. Он был на этих фото.

– Я что, сказал что-то непонятное? Проваливай, Даника! – с вновь нарастающей агрессией произносит Ривер.

– Нет. – по ее щекам катятся слезы.

– Зачем ты вообще пришла?!

– Мне нужно было с кем-то поговорить, с тем, кто поймет меня, – не скрывая боли, говорит она.

Ривер, нахмурившись, смотрит на нее.

– Мой брат попал в аварию. Мне было плохо, я не знаю… – произносит она, закрывая лицо руками.

Нет, Леон не пострадал, не считая ссадины на лице и сломанной руки. И, кажется, Даника пришла сюда вовсе не из-за него. Ей просто хотелось с кем-то пообщаться. Не с Кристиной, не с Джетро, не с остальными. Ее тянет к Риверу. Он словно самый чувствительный в мире человек. Она думала, что он сможет понять ее удушающее одиночество.

– Он умер? – спрашивает Ривер.

– Нет.

– А что с ним тогда?

– Да ничего… Он просто меня достал своей тупостью… – говорит она, по-детски вытирая слезы. Даника никогда еще не выглядела так, как сейчас: уязвимой.

Ривер вздыхает и жестом приглашает ее присесть рядом. Она опускается на холодный пол и еще раз смотрит на разорванные фотографии и сломанные вещи.

– Ты его не любил? – спрашивает она так просто, словно ей интересно узнать, что Ривер думает насчет коммунизма.

Он отрицательно качает головой, болезненно закрывая глаза. Даника прижимает к себе колени, а взгляд ее устремляется в пустоту.

– Ты до сих пор его не любишь?

– До сих пор.

– Он был настолько плохим?

– Наверное.

– Но ведь он уже умер.

– И что?

– С ним произошло самое ужасное, что могло случиться. – Они разговаривают шепотом, будто боятся, что кто-то услышит.

– Знаю.

– Тогда зачем ненавидеть? Пожалей его и прости. Что если ему плохо от твоей ненависти там, наверху? – Слезы Даники беззвучно катятся по щекам.

Ривер отворачивается в сторону окна. На мгновение он представляет то, о чем говорит Даника.

Ривер молчит.

– Тебе же хуже от этой обиды. Я не знаю, что он сделал тебе, но ты сам себя убиваешь. Нужно научиться принимать его по-другому.

– Я не смогу.

– Почему?

– Потому что я знаю то, как он относился ко мне.

– А ты точно уверен, что знаешь? Что, если ты ошибаешься?

– Нет, это же мой брат. Я отлично его знал.

– У него был кто-то близкий помимо семьи?

– Не знаю, может быть. У него была девушка, которая типа любила его. Но она даже на похороны его не пришла, словно испарилась в воздухе, – с презрением шепчет Ривер.

– Хорошо.

Морально вымотанный, он придвигается к Данике ближе. Спиной к спине, они сидят в тишине, переосмысливая любовь и ненависть к ближним своим, ушедшим и оставшимся.

Глава двадцать первая

Ривер касается ледяной руки Даники, лежащей на полу. Губы ее уже успели приобрести синеватый оттенок, а руки и ноги настолько холодные, словно она пару часов пробыла в морозильной камере. Наверное, комната Ривера и впрямь на нее похожа. А ведь неплохо было бы заплатить за отопление полупустого дома, да все некогда…

Он сидит и смотрит на Данику, не зная, что с ней делать. Ривер думает о том, какая она глупая, что пришла сегодня к нему домой. Она сама подписала себе приговор. Глупость ли это или банальное незнание темных сторон его души?

Его вечно равнодушный взгляд бродит по ее телу. Сейчас или никогда. Это самая удобная возможность убить.

Ему не нужно думать. Резкий порыв эмоций решает все. Ривер опускается на колени рядом с лежащей на полу Даникой и смотрит в ее закрытые глаза. На бледных полупрозрачных веках застыли голубоватые прожилки. Кровь в них циркулировать больше не будет. Ривер нависает над ней. Его руки медленно перемещаются по ее плечам и опускаются к мертвенно-ледяным ладоням. А ведь всего час назад они сидели на этом полу вместе. Она пыталась успокоить его после очередного приступа, а он делал вид, что у него все в порядке и помощь ему не нужна. Ривер ненавидит быть уязвимым.

Внезапно она сжимает его руки. Их пальцы переплетаются, смыкая ладони в своеобразный замок. Даника открывает глаза.

– Я не должна была засыпать в чужом доме. Извини меня, Ривер. – Голос у нее металлический, а взгляд стеклянный.

– Не бери в голову. Мне все равно, – отвечает ей Ривер.

Что случается, когда двое самых скрытных и скупых на эмоции людей встречают друг друга? Странные диалоги, лишенные всякого смысла, но при этом самые нужные и важные.

Ривер поднимается с пола и берет с кровати брата одеяло, а затем швыряет его в Данику, которая лениво приподнимается на локтях.

– Станет теплее, если укроешься, – говорит он, даже не смотря в ее сторону.

Она молча укутывается в одеяло. Оно пахнет кондиционером для белья, мужским одеколоном и временем. В голове у Даники проносится множество мыслей.

– Ты мог бы восстановить его половину комнаты, – говорит она, рассматривая стены.