У Ромео был пистолет

– Вернемся к истории болезни. Когда я изучила ее, то пришла к выводу, что твой психолог погорячился, выписав направление к психиатру. Не знаю, с чем это связано, но я не собираюсь выписывать тебе «высушивающие мозг» таблетки или уколы. Прежде чем сделать окончательный вывод, мне следует с тобой пообщаться. Только так я смогу понять, чем мы можем тебе помочь. Как я понимаю, все началось после той аварии. И галлюцинации, которые ты периодически видишь, вызваны не столько поражением мозга, как, к примеру, приступы эпилепсии, а моральным потрясением. И это вполне нормальная ситуация. Сколько тебе было лет, когда это произошло?

Ривер тяжело вздыхает и переводит взгляд на окно.

– Мне было девятнадцать.

– То есть почти четыре года назад… – Она записывает что-то в свою тетрадь. – Ты помнишь день, когда очнулся после комы?

Ривер погружается в мысли. Вспоминать тот ужасный день, переполненный физической и духовной болью, неприятно. Именно поэтому Ривер так ненавидит тренинги и занятия с психологом. Они заставляют его переживать весь этот ужас снова и снова и никак ему не помогают.

– Нет, я не могу вспомнить тот день. Сестра моего отца сказала, что я восстанавливался больше двух недель. Для меня те две недели после комы – как сон, очень мутный и странный сон, – честно отвечает он.

– Хорошо. Его наказали по заслугам? – все тем же врачебным тоном продолжает спрашивать Лилоу.

Глаза Ривера округляются.

– В смысле?

– Этого мудака посадили? – взглянув прямо ему в глаза, повторяет вопрос доктор Лилоу.

Ривер молча смотрит на нее. Впервые он видит доктора, который задает подобный вопрос. В этот момент Ривер меняет свое мнение о психиатре. Она больше не кажется ему роботом, который умеет говорить одни и те же бесполезные фразы монотонным голосом.

– Нет, его родители проплатили все суды, – мрачно отвечает Ривер.

– Не скажу, что я удивлена… – откинувшись в своем кресле, говорит доктор Лилоу. Взгляд ее становится тяжелым, словно Ривер заразил ее своим состоянием.

– Почему вы спросили?

– Потому что это важно. Ты сам знаешь, насколько.

– Важно? Что вы имеете в виду? Моих родных уже не вернуть… – Ривер изображает безразличие в надежде узнать истинное мнение психиатра.

– Для тебя, Ривер. Это важно для тебя. Если бы его наказали по закону, поверь мне, тебя не мучили бы галлюцинации. Да и эпилепсия не выражалась бы так ярко. Я вижу твою мимику, повадки и движения, я слышу твой голос. В тебе живет ненависть. Все те, кто работал с тобой до меня, видели в тебе скорбь. Но я тебе скажу вот что: твоя скорбь уже давно улетучилась. Она испарилась и навещает тебя так редко, что ты едва замечаешь ее. А вот ненависть сильна. Она заменила скорбь, пришла вместе с осознанием того, что кто-то с такой легкостью отобрал жизнь дорогих тебе людей, сделал тебя инвалидом и при этом продолжает жить счастливо, обрекая тебя на вечные страдания. Я понимаю тебя, Ривер. Тебе не нужны таблетки. Тебе нужно возмездие.

Несколько минут Ривер молча смотрит на сидящую перед ним женщину. Ему до безумия некомфортно. Словно кто-то влез в самые глубины его сознания, вывернул его наизнанку и высыпал на пол. Ему страшно и плохо от мысли о том, что кто-то раскусил его намерения и понял его, словно знает с самого рождения.

Анна-Мария Лилоу вскрыла его мозг и высосала всю чертову информацию вместе с кодом ДНК.

Но хочет ли сам Ривер признавать ее слова?

Она психиатр, доктор, не близкий человек, не друг, не родственник. Она не должна заходить так далеко.

– Да, я ненавижу его. Но я правда скорблю по своим родителям и по брату. Что за бред? – нахмурившись, отвечает Ривер. Ему хочется поиграть с ее разумом точно так же, как она играет с его.

– То, что ты только что услышал, – лишь синопсис нашего путешествия. И вскоре мы дойдем до главы о твоей семье. А для начала позволь мне тебя спросить: согласен ли ты на регулярные сеансы терапии? Если да, то вот, подпиши этот документ. – она протягивает ему лист бумаги.

Ривер хмурится и пробегает взглядом по строчкам.

– Меня автоматом зачислят в базу придурков? Вы же понимаете, что это такое – состоять на учете у психиатра. Меня могут уволить с работы, – с сомнением в голосе сказал он.

– Ривер, это только твой выбор, больше ничей. Если думаешь, что тебе нужна помощь или хотя бы очередная попытка найти ее, то можешь соглашаться на терапию. Если нет – то я только рада за тебя, это замечательно. На работу и документы это никак не влияет. Это просто занятия с психиатром, а не принудительное лечение в психиатрической клинике. – Доктор Лилоу пожимает плечами.

Ривер размышляет. С одной стороны, ему совсем не хочется подписываться на такое. В свое время он уже совершил одну ошибку, согласившись на приемы у психолога, который не предпринял ничего, кроме того что отправил его к психиатру. С другой стороны, что-то его цепляет в этом докторе. Она словно дает ему надежду. Именно поэтому Ривер ставит подпись.

– Хорошо. Тебе нужно будет приходить раз в неделю. Я работаю с понедельника по среду с девяти до шести и с четверга по пятницу с девяти до четырех.

Ривер кивает.