У пределов мрака

— Я ничем не владею, — сказал Роберт, печально улыбнувшись. — Твой ошейник делает тебя собственностью английского государства…

В соседней комнате, где закончили писать, послышались шаги. Через несколько мгновений Роберт перестанет быть свободным гражданином, а Темпесту придется присоединиться к своре.

— Ты будешь плохим рабом, Темпест, — пробормотал Роберт, всматриваясь в горящие глаза животного. — Твои предки наверняка были волками, и в прежние времена они наводили ужас на всю страну.

Помолчав, он продолжил:

— Я никогда не считал тебя рабом, мой добрый Тем, скорее, ты был верным слугой. Я не стану упоминать серебряный ошейник… Ты был вожаком стаи, и ты нередко сурово наказывал своих подчиненных, потому что в твоих жилах все еще течет дикая кровь. А теперь…

— Где сейчас Грейвтон? Он в рыцарском зале? — прозвучал тонкий голосок судебного исполнителя.

Ему ответил громкий бас:

— Неужели слова «его благородство Грейвтон» или «лорд Грейвтон» способны ранить ваши губы? Я не отношусь к имуществу, на которое наложен арест, господин судебный исполнитель, и я не обязан отвечать на ваши вопросы!

Роберт улыбнулся. Это был Моррисон, лесничий. С сегодняшнего дня он остался без работы, и ему придется перебираться на юг в поисках занятия.

Эта стычка дала «сэру Грейвтону» пару лишних минут. Он обратился к Темпесту и сказал:

По крайней мере, ты будешь свободен! Беги! Беги в лес! Стань снова диким животным, как твои предки, и да хранит тебя Господь, мой верный друг!

Смогло ли умное животное понять его?

Во всяком случае, пес сразу же бросился к служебной двери, предусмотрительно открытой для него Робертом. На пороге он остановился и оглянулся на хозяина.

Беги, Тем, беги!

Темпест ответил коротким рычаньем и исчез, бесшумно спустившись вниз по лестнице.

Дверь в зал распахнулась.

Лорд Грейвтон! Именем Ее Величества…

Прекрасно! Я ждал вас. И я готов следовать за вами!

Через несколько минут черная почтовая карета уже катилась по плитам широкого шоссе к унылому горизонту.

В это же время большое рыжее животное скользнуло между грядками огорода, промелькнуло мимо потерявших листву деревьев парка, принюхалось к диким запахам соседнего леса и помчалось дальше.

Ветки кустарника сомкнулись за ним, словно тяжелый зеленый занавес.

Когда начало темнеть, Темпест оказался возле группы поваленных бурей деревьев. Пробившись через груду ветвей, он нашел убежище, показавшееся ему достаточно теплым и безопасным; здесь он улегся, положив голову на лапы и заснул. Его сон был заполнен грабителями, браконьерами, солдатами, хватавшими все, на что падал их взгляд; видел он во сне и своего хозяина, и серебряный ошейник. Вы скажете, что это всего лишь антропоморфные фантазии, но животное на самом деле ворчало и скулило во сне, реагируя на происходящее. В его собачьем сердце все еще оставались люди, и он вольно или невольно продолжал разделять с ними их жизнь.

Рано утром Темпеста разбудил солнечный луч, упавший псу на морду.

«Вот снова эта замечательная яркая вещь, — подумал пес, имея в виду солнце. — Злые люди не смогли схватить его, и оно сбежало вместе со мной. Здравствуй, солнце!»

Негромким лаем он приветствовал солнце, как это делают ранним утром птицы, издающие веселые трели, как радуются ему кролики, покидающие свои норы, чтобы заняться поисками съедобных трав.

Выбравшись на прогалину, Темпест остановился. В его памяти возникали образы прошлого. Он снова видел кухарку Рут, видел большую глиняную миску, в которой лежали куски хлеба и бараньи косточки, и был налит суп. Он почувствовал сильный голод и поспешно направился к опушке леса.

Как и всегда, огород оказался на прежнем месте возле знакомого большого дома. Но почему-то над трубами не поднимался клубами дым; почему-то его чуткий нос не улавливал запахи жареной рыбы и взбитых яиц, а из окна почему-то не выглядывала Рут…

Он подошел ближе и принялся лаять под окном кухни. Окно было открыто, и из него несло неприятным холодным запахом.

На земле валялись разбитые миски, Темпест обнюхал черепки и печально заскулил.

Какой-то неизвестный пес ответил ему, и тогда Темпест рассердился. Он прыгнул на ступеньки, чтобы призвать нахала к порядку, и громко окликнул его. Пес ответил, но его по-прежнему не было видно, и сколько бы Темпест не звал его, он оставался в своем убежище.

— Подлый трус, — прорычал Темпест, не узнавший эхо своего собственного голоса.

И он прекратил бессмысленную игру.

В холле он наткнулся на растоптанный кем-то табак, понюхал его и принялся чихать. Всюду было пусто и холодно, ничто не напоминало прошлую жизнь людей.

Он долго бегал по рыцарскому залу, где еще сохранился слабый запах хозяина, единственная память о нем. Но этот запах казался ему холодным, далеким и безразличным. Он заскулил, но так тихо, что пес-призрак не услышал его и не ответил.

Он снова выбежал в сад, где уловил запах сапог Моррисона. Но он был таким слабым, что он не смог взять след. Более сильными оказались запахи соседнего леса, и он направился к нему. На опушке он остановился и обернулся. Но замок не подал ему ни одного знака, заставляющего вернуться.