У пределов мрака

При этом он испытал легкий шок, так как не представлял, что замок может выглядеть таким суровым, мрачным и угрожающим.

Довольно высокие окрестные холмы не позволяли увидеть замок издалека, хотя он и располагался на возвышенности с обрывистыми склонами.

Эксхем вспомнил когда-то увиденный им неприступный замок в Эдинбурге, возвышающийся над отрогами гор Пент- ланда и надменно посматривающий на расположенный под ним город.

Точно такими же мрачными были стены, башни и парапеты замка Гейерштайн, нависавшие над пропастью, и столь же скудной была растительность у его подножья.

Узкая струйка дыма, поднимавшегося над высокой трубой, свидетельствовала, что замок не полностью покинут обитателями.

Эксхем двинулся вверх по склону по узенькой тропинке, но вскоре оказался перед узкой боковой калиткой и понял, что выбрал не самую главную дорогу.

Калитка оказалась открытой, охраны перед ней не оказалось, и Эксхем въехал внутрь, очутившись в небольшом дворике, окруженном высокими стенами с бойницами.

Все вокруг него говорило об одиночестве и забвении; выщербленные плиты покрылись мхом.

С высокой стены на него громко и неодобрительно закричала пустельга.

Он увидел слабый свет, горевший в темноте под низким сводом ниши в основании одной из стен, и невольно подумал, что эта мрачная дыра больше всего напоминает разверстую пасть дракона.

Сойдя с коня, Джон пошел на огонек и очутился в помещении, напоминающем склеп. На выступе над тремя надгробными плитами горел масляный фонарь, в свете которого он прочитал выбитые на плитах имена. Они не сопровождались ни титулами, ни датами, а всего лишь скупо сообщали:

Граф Карл-Людвиг-Арнольд фон Гейерштайн

Граф Ульрих-Рандольф фон Гейерштайн

Иоганн-Петер Пробст

Взволнованный Эксхем громко выразил признательность по-прежнему неизвестной ему графине Эрне.

Отважный и верный Пробст покоился рядом со своим обожаемым юным хозяином в графском склепе!

Он снял шляпу и преклонил колени.

Ульрих, я пришел, — негромко сказал он.

Спасибо, капитан Эксхем! — послышался голос рядом сним.

Испуганный Джон одним прыжком вскочил на ноги — так потрясли его слова, сказанные, как ему показалось, кем-то из мертвецов.

Но он сразу же понял, что случилось: он не заметил женщину, стоявшую на коленях за надгробными плитами.

Встав на ноги, она подошла ближе и остановилась в свете фонаря. Поразительное сходство между Эрной фон Гейерштайн и Маргарет Грирсон уже не было для Эксхема неожиданностью, но он никогда не представлял, насколько оно было едва ли не абсолютным. Разве что на портрете художник придал волосам девушки золотисто-каштановую окраску, а здесь в свете фонаря ее волосы отливали чистым золотом.

— Маргарет… — невольно пробормотал он.

— Нет, я Эрна, — негромко прозвучал ответ.

Джон снова отказался верить своим чувствам: девушка обратилась к нему на чистом английском, и голос ее был голосом Маргарет.

— Обычно посетители замка попадают в него другим путем. Будьте любезны следовать за мной.

Это действительно был певучий голос Маргарет, но он никогда не звучал так холодно и так безразлично.

Они молча покинули склеп. Джон впервые увидел Эрну фон Гейерштайн при дневном свете.

Маргарет! Джон едва удержался, чтобы снова не произнести это имя. Теперь он видел, что художник не ошибся: вместо пышной волны светлых волос Маргарет он видел каштановые пряди с золотистым отливом, обрамлявшие лицо Эрны.

Вскоре он заметил еще одно различие, на этот раз в одежде.

Маргарет Грирсон увлекалась светлой одеждой, платьями с кринолином розового, золотисто-желтого или бледно-зеленого цвета, с множеством шелковых лент, тогда как Эрна фон Гейерштайн была в костюме амазонки из темного бархата, в высоких сапогах для верховой езды и в небольшой шляпке из черного фетра, которая вполне могла оказаться на голове охотника.

— Возьмите своего коня за уздечку, капитан.

Она обогнала гостя легкой походкой и двинулась вдоль наружной стены, отделенной невысоким наполовину разрушенным парапетом от обрыва, куда Джон невольно то и дело бросал внимательный взгляд.

Они скоро очутились на центральном дворе, увидев который Джон подумал, что обитатели Гейерштайна предпринимают очень скромные попытки, чтобы бороться с запустением и разрухой.

Эрна указала хлыстом на комплекс тесно прижавшихся друг к другу строений, больше похожих на древние развалины; яркое солнце делало четкими стены в многочисленных трещинах и обвалившиеся карнизы; альпийские галки, казалось, чувствовали себя здесь абсолютными хозяевами.

Эта часть замка сейчас заброшена; остального вполне хватает для меня и для слуг, впрочем, весьма немногочисленных, — пояснила Эрна.

Из бокового коридора вышел старый слуга, явно страдающий от подагры; подойдя к ним шаркающей походкой, он, не сказав ни слова, взял коня Эксхема и куда-то повел его.

Леонар наполовину ослеп, — извиняющимся тоном сказала Эрна. — Он почти не разговаривает, но у него удивительно острый слух.