Думаю, я наконец осознал ее существование примерно за месяц до того, как все случилось. Была поздняя весна. Она тоже ходила на лекции по современной французской литературе. Я присоединился к этому курсу позже всех. Иногда она проходила совсем рядом, чтобы сесть за парту перед началом лекций. И я всегда замечал, какая она высокая и бледная. Ее вечно сопровождал один и тот же парень. Мы были из разных миров. Я ни разу не видел ее лица, только со спины, когда она шла мимо. Я даже не знал, где именно она сидела. Но однажды она заняла свободное место рядом со мной. Но это еще не все. В тот день была ее очередь делать доклад. Когда пришло ее время выступать, она взяла свои записи и заговорила высоким взволнованным голосом. Я заметил ее манеру дышать – торопливую, как будто она вдыхала обратно свои же собственные выдохи.
Когда она вышла перед классом, я разглядел ее стройные формы и выступающие под длинной белой шеей большие тяжелые груди, которые как будто смотрели на меня. Я понимал, что между нами ничего не может быть. Но мне хотелось бы стать ее другом, пусть на короткое время. Я был уверен, что раньше никогда не встречал никого подобного ей.
Я не мог отвести от нее глаз, ее белая кожа была почти прозрачной, черты ее лица – элегантными.
Она была теплой и дружелюбной, не такой, как холодные высокомерные француженки. Я подумал: наверное, она австрийка, и тут же представил себе Тироль, снежные шапки на вершинах Альп. Но потом поменял свое мнение: нет, у австриек обычно большие круглые лица. Она была не такой. Затем я увидел, как она читала книгу на немецком. Наверное, она немка, решил я. Она говорила на этом языке так чисто и красиво, что я все больше и больше очаровывался ею с каждым словом.
Именно немецкий язык станет причиной сближения Иссея и Рене. Он попросил девушку дать ему несколько уроков, а также захотел записать ее голос на магнитофон для одного из своих проектов. Будучи состоятельным человеком, Сагава предложил сокурснице заплатить за услуги. Рене согласилась. Но увидев, как деликатен, застенчив и одинок ее новый знакомый, она, вероятно, почувствовала к нему жалость и решила с ним подружиться. Девушка стала звать японца на тусовки с остальными ребятами из их группы, принимала его приглашения на концерты и выставки и даже привела домой на чай. А однажды Сагава позвал Рене на обед в свою квартиру.
Эта сцена весьма подробно описана в главах его книги, которые переведены на английский. Он приготовил для нее японские блюда, жареное мясо, а потом долго и с вожделением рассматривал, как жир блестит на ее пухлых губах. Они пили саке. По его просьбе Рене читала ему стихи на немецком. А потом она попрощалась с ним и ушла. После ее ухода Сагава обнюхал и облизал место, где сидела гостья, доел всю ее еду и допил напитки, прикасаясь губами к тем местам, где остались отпечатки помады. В ту ночь он поклялся себе, что съест Рене. Только так он сможет наконец обладать ее красотой.
Вскоре Сагава снова позвал к себе однокурсницу, на этот раз на чай. Он в очередной раз попросил девушку надиктовать стихи на магнитофон: ему опять требовалась помощь с немецким. Она приняла его приглашение и пришла к нему.