У каждого свои недостатки

– Нет там никого, – сказал Кир. – Я уже видел такие штуки. И даже бывал внутри.

– Сколько у тебя профессий! Ты и ученый, и импресарио, и черный археолог.

– Скажешь тоже… археолог. Так, пришлось однажды войти в тарелку, считай, по необходимости. Это было на астероиде-маяке. Одна из первых тарелочек, найденных в космосе. Ничего особого там нет. Внутри пусто. Обычный торс-двигатель, правда, никому ни разу не удалось их на тарелках запустить. Ученые так и бросили эту груду металлолома на маяке. Короче, – Демидов вздохнул, – нам нет смысла тут задерживаться. Сейчас перезапущу «зеркало»…

– Постой, – сказала я. – Те тарелки, которые находили… это случалось в районах, где было поле?

– Конечно, – Кир фыркнул, – иначе как бы до них добрались?

– И они все светились?

– Большинство. Торс-поля практически неистощимы… Торс-поля, – повторил Кир, глядя в иллюминатор.

… Корабль нас впустил. Шлюз приветливо распахнулся, я позавидовала решимости Демидова, храбро шагнувшего внутрь, хотя сама полтора часа умоляла его взять меня с собой. Гравитационное поле работало, датчики на Микки показали отсутствие патогенной микрофлоры, опасных газов и прочей дребедени, способной навредить человеческому организму. Кир почти сразу снял шлем и махнул рукой. Он был опытным исследователем НЛО, а вот у меня коленки дрожали. Уходя, Чужие забыли выключить свет, это было очень мило с их стороны. «Каюты», уютные такие помещения, абсолютно пустые внутри, тоже оставались открытыми – заселяйся, завози мебель.

– А кухни у них были? – спросила я.

Взгляд у Кира был очень красноречивым.

– А что? – обиженно пробормотала я под нос. – Кто ж без хорошего меню в космос отправляется?

По-моему, есть на свете только одна вещь, способная объединить разные цивилизации – любовь к вкусному. Во время долгих перелетов в космосе еда становится центром интереса. На «Монмартре» нас поддерживала только мысль о том, что будет в этот день на завтрак, обед и ужин. Мне, правда, корм был не в коня.

Кир шел уверенно, я же в этих пустых, похожих друг на друга коридорах, потерялась бы сразу. Я и потерялась, заглядевшись на странный узор на стене возле одной из стандартных кают. Хорошо, что Микки остался со мной и вывел меня на голос Демидова. Мостик на «Голландце» (про себя я окрестила его именно так, для остроты момента) был огромен и пуст. Кир тут же подошел к пульту. Панель-уловитель послушно выросла за его спиной. На этом дружба с системой корабля закончилась, так толком и не начавшись – двигатель по приказу Демидова запускаться не захотел.

– Скорее всего, тут все работает на остаточных запасах энергии. Большая такая батарейка, должно быть, – проронил Кирилл.

– Но попытаться же стоило, – виновато обронила я.

Кир кивнул, выйдя из-за панели. Мы обошли мостик по окружности. Можно было подумать, что мы на обычном земном круизном лайнере, в рубке, куда иногда за деньги пускают богатых туристов.

– Зачем я потащил тебя с собой, Сэм? – тихо произнес Кир, стоя у панорамного иллюминатора. – Нужно отправить тебя домой сразу после Нью-Маркет.

Я покосилась в его сторону и провела рукой по пульту.

– Хватит говорить так, будто ты в чем-то виноват, – пробурчала я.

– Я виноват. Я увлекся, – тихо сказал Кир.

– Чем? – фыркнула я.

– Кем, – Демидов усмехнулся уголком рта. – Тобой, Сэм. Нашим общением. Твоей искренностью. У меня никогда не было таких друзей. Прости, что заставлял тебя делать все эти вещи, терпеть эту глупую игру.

– Зато я познакомился с самым странных циклоном на свете, повидал корабль Чужих…

– Ты понимаешь, о чем я, Сэм, – твердо сказал Кир. – Есть столько людей, которым ты мог бы подарить свою любовь, а я эгоистично пытался присвоить ее себе.

– И присвоил, – тихо сказала я. – Но никто же не против.

– Никто, – сказал Демидов, поворачиваясь ко лицом, – особенно я. Я эгоист. Мне нужно все и полностью.

Кровь бросилась мне в лицо, сердце жарко забилось. Пульт корабля Чужих ожил, всего на несколько мгновений – вспыхнул, заиграл яркими гололучами. Я отпрыгнула в сторону, пульт погас. Демидов уже был возле меня, удивленно бегая взглядом по гладким сенсорам.

– Что, что ты сделал?

– Не знаю… я не понял!

– Ты на секунду запустил активатор торс-двигателя! Откуда здесь торс-поле?

– Да я… я понятия не имею! Я просто… думал.

– О чем именно ты думал? Мысли, эмоции – что?!

– Ну… как ты говорил, радуги, единороги, «я – человек, я гражданин Вселенной»!

– Отойди, – Кир встал перед панелью, бормоча сквозь зубы. – Радуги, говоришь? Единороги? Какие именно единороги?

Он вдруг поднял глаза вверх, и я проследила за его взглядом. Над пультом чуть выше лобового стекла были выведены иероглифы Чужих. Их язык так никто расшифровать и не смог – пришельцы общались с представителями Земли лишь вербально. И все же в процессе контакта несколько символов Чужих стали известны. В основном это были знаки с предметным значением: ребенок, взрослый, звезда, планета. Кто-то из ксенолингвистов утверждал, что Чужие владели двумя языками: своим, в высшей мере сложным, и упрощенным, способным однажды стать ключом к общению с другими цивилизациями.