Тысяча шагов в ночи

«Людишки, – пробормотал демонический голос. – Как легко они меняются. Лучше прикончить ее сейчас, пока она не оповестила остальных».

Но Мели лишь заговорила печальным голосом, на ее глазах навернулись слезы.

– Кто мог сделать тебе такой подарок?

Миуко, уже готовая убежать – или, возможно, напасть, она точно не знала, – замешкалась.

– Демон, – осторожно ответила она.

– Демон? – Послушница прикусила губу. Затем покачала головой, добавила: – Полагаю, все могло бы быть намного хуже.

Руки Миуко упали по бокам.

– Ты не винишь меня за случившееся?

Мели пожала плечами.

– Как я могу? Ты сказала, что ничего не знаешь. – Она одарила Миуко слабой улыбкой. – Если тебе приходилось иметь дело с этим, я понимаю, почему тебе нужна наша помощь.

Миуко с трудом сглотнула. Она и не думала, какое облегчение принесло бы ей, если бы собратья-люди воспринимали ее всерьез, встречали с состраданием, а не страхом, заботились вместо того, чтобы отвергать. Честно говоря, она даже не осмеливалась верить, что такое возможно.

Если бы все встречали ее с таким пониманием, как бы изменилось ее путешествие!

Какой бы мир открылся перед ней.

– Спасибо, Мели. – Миуко взяла подставку для благовоний в руки. – У тебя есть бумага и бечевка, чтобы обернуть это? Мы не можем допустить, чтобы она случайно открылась.

Мели кивнула, и пока Миуко ополаскивала лицо водой и переодевала одолженную одежду, юная послушница унесла оранжевого полосатого кота и вернулась с материалами, чтобы упаковать шкатулку цейми, который затем был отправлен в карман Миуко, – напоминание о том, что она, возможно, и добралась до Дома Декабря, но Туджиязай по-прежнему намеревался заявить на нее свои права… как и проклятие.

После Мели проводила Миуко и Гейки в беседку на северной стороне храма, где они встретились с главным жрецом – пожилым хэй по имени Хикедо с ласковыми глазами и пухлыми загорелыми щеками. За чашкой чая с каштановыми пирожными Миуко поведала свою историю (с более чем случайными восклицаниями Гейки), начиная с поцелуя шаоха на Старой Дороге и заканчивая доблестным спасением Гейки из замка Огава.

– А теперь, – закончила Миуко, постукивая по подставке для благовоний в кармане, – Туджиязай придет за нами. Мне очень жаль, но, боюсь, мы привели беду прямо к вашим дверям.

– Беды или нет, но мы рады, что вы пришли, – ответили Хикедо. Затем, откусив большой кусок пирожного и запив его таким же большим глотком чая, продолжили: – Итак, мы наложим защитные заклинания, которые не позволят Туджиязаю проникнуть на территорию, но мы не знаем магии, которая помешала бы его силам добраться до нас, даже если удержать его за пределами врат. Вы говорите, что кякедзуя был каким-то образом неуязвим?

– Да, он носил алый шарф с начертанными на нем заклинаниями. Вы знаете, где он его взял?

– Да. – Главный жрец потянулись за еще одним каштановым пирожным, но, к своему разочарованию, обнаружили лишь опустевшую тарелку.

Миуко посмотрела на Гейки, который, только что запихнув в рот последний кусок, виновато сглотнул.

Вздохнув, Хикедо собрали указательным пальцем крошки с пустой тарелки.

– Подобные шарфы делают в Доме Ноября, – сказали они, задумчиво облизывая палец. – Там же обучают охотников на демонов.

Миуко закрыла глаза, вспоминая, как дым собирался на горизонте, когда они с Гейки отплывали из Удайвы.

– Но он исчез, – прошептала она. – Храм был разрушен несколько дней назад.

Главный жрец кивнули.

– Трагедия. Но у нас нет выбора. Я пошлю птицу-посыльного в Кейвовейча-каэдо, возможно, библиотекари смогут нам помочь. Тем временем, Миуко, мои жрецы подготовили несколько ритуалов, которые помогут тебе снять проклятие. Гейки, может быть, ты еще голоден? Мели проводит тебя к кухн…

Прежде чем хэй успели договорить, Гейки вскочил на ноги, схватил Мели за руку и умчался прочь, словно знал, где находятся кухни, чего он, конечно же, знать не мог.

Хикедо усмехнулись. Жестом подозвав Миуко, они сопроводили ее в молельную комнату, где они и еще одиннадцать человек образовали вокруг нее круг, читая песнопения и окуривая благовониями, которые, казалось, не имели никакого эффекта, кроме того, что заставляли ее чихать. Спустя несколько часов последовал другой ритуал, во время которого жрецы нарисовали заклинания на ступнях, ладонях и животе. Затем ее оставили одну, чтобы помедитировала над их силой, что она и делала в течение примерно пяти минут, прежде чем демонический голос вторгся в размышления, перечисляя в ужасающих подробностях способы, которыми они могли бы убить жрецов за то, что заставили ее участвовать в таком утомительном предприятии.

Несмотря на эти неподобающие мысли – и те, которыми Миуко развлекала себя всякий раз, когда жрецы досаждали ей, – к концу дня она чувствовала себя измученной, но довольной. Может, проклятие и не отступило под присмотром жрецов Амьюнаса, но скорость распространения значительно замедлилась, что вселяло надежду.