Тысяча шагов в ночи

За пределами постоялого двора в Веваоне было на удивление тихо. Вдоль главной дороги окна торговых лавок были закрыты ставнями, а ворота заперты, они выглядели мрачными и неприступными в тени. Ни одна кошка не охотилась на опустевших улицах. Ни одна ночная птица не тревожила густой воздух. Даже таверна, которая в этот час должна была излучать свет и из которой должны были доноситься разговоры, была темна и безмолвна.

– Где все? – вслух поинтересовалась Миуко.

Рядом с ней Туджиязай втянул носом воздух.

– Они здесь, но боятся.

Хозяин трактира рассказывал им истории о призраках, искушающих путников сойти с дороги, но она не знала, что горожане воспримут эти сказки с такой серьезностью… Если только это были не просто сказки, а настоящая угроза, нависшая над Очиирокай. Теперь, присмотревшись повнимательнее, она разглядела защитные талисманы, прикрепленные над дверными проемами, все еще влажные чернила тускло поблескивали в звездном свечении.

– Откуда ты знаешь? – спросила она.

– Страх порождает гнев, а гнев – моя стихия.

Миуко не смогла придумать ответ и промолчала. Более того, они провели в тишине немало времени, и невзирая на компанию, Миуко обнаружила, что наслаждается прогулкой. Она могла идти рядом с принцем демонов или впереди него, потому что его это, казалось, не волновало, а больше никто не мог ее остановить. Она могла перепрыгнуть через мелкий ручеек, протекавший через центр деревни, и кружиться под открытым небом, раскинув руки в стороны. Конечно, она умудрилась споткнуться, но Туджиязай, верный своему слову не прикасаться, не стал ловить ее.

Они дошли до окраины города, где Миуко обернулась к вратам духов.

– Ну… – начала она, – это было…

«Весело», – услышала тоненький голосок внутри себя.

Нахмурившись, она заставила его замолчать.

К ее ужасу, он издал смешок, скрипучий, как зимние ветки.

Принц-демон выглядел растерянным.

– Почему мы остановились?

– Я не могу уйти.

– Почему?

Миуко колебалась. Правда заключалась в том, что на протяжении всей своей человеческой жизни ей внушали, что женщинам запрещено выходить за пределы деревни после наступления темноты, а уж тем более в компании демона, но Миуко знала, что ее слова прозвучат для доро ягра так же дико, как мысль о дожде, падающем вверх, а не вниз.

За воротами манили открытые поля, что выглядели в темноте очень похожими на невозделанные фермы Нихаоя. Как ей хотелось побродить по ним в детстве, выискивая среди сорняков древние реликвии, оброненные побежденными солдатами Огавы.

Приличия запрещали ей это. Если бы ее изловили, отец был бы опозорен, а после исчезновения жены и слухов о том, что она – тскегайра, Миуко считала, что он достаточно настрадался.

Но сейчас не было никого, кого можно было бы опозорить.

– Хорошо, – сказала она. – Только недолго.

Туджиязай, словно зная, что она согласится, кивнул.

– Мы пойдем так далеко, как пожелаешь.

Они прошлись под вратами духов и вышли из Веваоны в окружающие ее сельскохозяйственные угодья. Яблоневые сады простирались по обеим сторонам от путников, а пышные кроны образовывали аркады над редкой травой под ногами. Ветерок пронесся по окрестностям, обдав их ароматом созревающих фруктов – теплым и сладким.

Миуко вздохнула.

– Ты счастлива, – заметил демонический принц.

Она не могла сдержать улыбку.

– Наверное, да.

– Почему?

Сперва она не ответила, потому что у нее не нашлось слов, чтобы объяснить облегчение, отсутствие страха (ведь ее все-таки сопровождал злобный демон) или прекрасное ощущение, когда она подбирала свою одежду, чтобы вытянуть и расслабить ноги.

– Думаю, ты всегда была бы счастлива, если бы позволила себе, – прозвучал мягкий голос доро ягра.

Лицо ее омрачилось.

– Ты имеешь в виду, если я позволю себе превратиться в демона? Если быть демоном так прекрасно, почему тогда ты в теле доро?

Остановившись посреди дороги, Туджиязай рассматривал свои руки, сгибая тонкокостные пальцы, как будто видел их впервые.

– У человеческого тела своя польза.

Хотя когда Миуко смотрела на него, то видела сквозь его человеческое лицо огненные глазницы и изогнутые рога, но впервые осознала, что тело доро для Туджиязая было всего лишь костюмом. Своего рода маскировкой.

Но для каких нужд, Миуко не знала.

Не успела она задать свой вопрос, как ночной воздух разорвал леденящий душу крик, истошный и полный страха.

Миуко застыла.

– Призрак?

Туджиязай поднял лицо к небу, глубоко вдохнув.

– Кто-то очень боится. – И добавил: – А кто-то очень зол.

– Кто-то из них призрак?

Прежде чем он ответил, раздался еще один вопль:

– Остановись, отец! Пожалуйста, отпусти меня! Просто позволь мне уйти!

Дальше по дороге из сада выскочила девушка – визжащая, умоляющая, извивающаяся, отчаянно пытающаяся убежать. Ее одежда была разорвана, а черные волосы развевались позади нее, как знамя.

За ней следовал самый крупный мужчина, которого Миуко когда-либо видела. Он был таким высоким, что его голова задевала нижние ветви яблонь, переламывая ветки.