Тысяча лун

– Заткни свое поганое хайло, Паркман, – сказал шериф Флинн. – Или я тебя самого вздую, болван ты этакий.

Но он не стал продолжать. Тут из-за угла как раз вышли Томас Макналти и Джон Коул, а с другой стороны дома – Лайдж Маган. Все трое были в черной земле, поскольку боронили. На ногах у них были сапоги из черной земли – не настоящие, конечно. Мужчины возвращались домой ужинать после долгих-долгих часов работы.

– Здорово, Илайджа, – сказал шериф Флинн.

– Даров, – ответил Лайдж Маган.

Шериф облокотился на перила крыльца и расслабился. Это был сигнал его людям, чтобы они тоже расслабились. Фрэнк Паркман спешился, прицепил поводья себе на локоть и принялся набивать табаком глиняную трубочку, вынутую из кармана. Я не знала, что думали Томас и Джон Коул, но они решили дать отдых ногам и сели в старые кресла на веранде, а сам Лайдж Маган занял позицию вроде часового у темного входа в дом. Он быстренько захлопнул входную дверь свободной рукой, не глядя.

– Что, в этом году опять табак будешь сажать? – спросил шериф Флинн, даже не спросил, а констатировал. И кивнул на черную землю, пометившую пахарей.

– А то, – сказал Лайдж.

– Ты посадишь, я покурю, – сказал Фрэнк Паркман, пыхтя трубкой.

– На свеклу нынче спросу нету, – сказал Лайдж. – Я думал, может, кукурузы немножко посадить. Может, выручу центов сорок за бушель. Бог знает, выйдет ли. У меня или у кого другого.

Шериф долго молчал, а Фрэнк Паркман стоял с полуулыбочкой, посасывая трубку.

У меня так и чесались руки подобрать винтовку.

– Это ведь ты тогда отсидел в Ливенуорте, – заметил шериф Флинн, глядя на Томаса Макналти с изрядной долей дружелюбия, словно такой вопрос был в порядке вещей. Словно шериф знал про Томаса что-то совсем обычное, как дождь, и просто произнес это вслух. Томас Макналти, видно, решил, что самый удачный ответ на такой вопрос – молчание.

– Его выпустили с документом и все такое, – сказал Джон Коул.

– А я что, я ничего, – ответил шериф Флинн.

Фрэнк Паркман заржал, и оттого у него из трубки полезли пузыри слюны.

– Вы, небось, удивитесь, когда я скажу, что приехал вам помочь, – сказал шериф Флинн. – Вы, небось, удивитесь, когда я скажу, что ко мне приходил законник Бриско. Вы, небось, удивитесь, когда я скажу, что миссис Флинн-старшая ходила в школу с Розали Бугеро и вспоминает ее с нежностью.

– Сильно удивимся, – ответил Джон Коул.

– Я так и думал, – продолжал шериф. – Я хочу выяснить, кто обидел Теннисона Бугеро и кто обидел Винону Коул. И потому я сюда приехал за семь миль под жарким солнцем.

Воцарилась тишина совсем иного рода. Я изумилась, но и испугалась тоже. Я уже не думала стрелять, но как я могу дать ответы, если ничего не знаю про подлинную историю наших бед?

– На индейцев всем плевать, – сказал Джон Коул. Он говорил, как проповедник, читающий из Библии. – Чего вы приехали? Мы сами знаем, как разбираться. Как Теннисон нам скажет, кто его, так мы мигом в седло и убьем тех, кто это вытворил.

– Мне не нравится ваш план, – заметил шериф Флинн. – Сейчас беспокойные времена. Следует надевать шляпу Соломона.

– А нам очень даже нравится, – сказал Джон Коул. – Нам не нужны никакие звезды и помощники. Мы сами за себя постоим. А потом, ежли когда Винона вспомнит, кто ее обидел, мы снова оседлаем мулов и поедем убьем этого злодея, будь он хоть кто.

– У нас тут не Дикий Запад, – сказал Флинн. – У нас тут новый мир усадеб, маринованных груш и мирного жития, а к этому прилагается законность и шерифы.

– Видите, какое дело, – сказал Джон Коул, – нам эта партикулярность поперек. Потому как на индейцев всем плевать. И на черных тоже.

– Сделаете как сказали – и вам тут в округе больше не жить, – отрезал шериф Флинн.

– В округе правда беспокойно, и я не знаю, как нам тут удержаться, если мы еще и это добавим, – заметил Лайдж Маган, словно примеряя ту самую шляпу Соломона.

– И все-таки даже в наши беспокойные времена должна быть справедливость, и я постараюсь ее для вас найти, – сказал шериф Флинн.

– Не знаю, чего это вы хотите найти… – заговорил Фрэнк Паркман во внезапном гневе.

– Паркман, я тебе сказал, заткнись, – велел шериф. Но Паркман не послушался.

– Эта девчонка ничего не стоит, – продолжал он с каким-то прискуливанием в голосе. – Эти люди – грязь придорожная.

Шериф Флинн шагнул к нему и отвесил такую оплеуху, что с Паркмана слетела шляпа. Шериф положил руку на «кольт» и стал ждать, не скажет ли Паркман еще чего-нибудь. Но тот лишь потер покрасневшую щеку.