Тысяча и одна ночь. В 12 томах

— Ты прав. Гораздо лучше и в наших общих интересах убедить Шамс ан-Нахар, чтобы она пришла сюда сама. И я хочу попытаться и наверно приведу ее сюда. Подожди же нас здесь, не отлучаясь ни на минутку.

И действительно, совершенно так, как предвидела наперсница, лишь только она уведомила свою госпожу о невозможности для ювелира явиться во дворец Шамс ан-Нахар, нисколько не колеблясь, она поднялась и, закутавшись в большое шелковое покрывало, последовала за наперсницей, забыв свою слабость, которая была так сильна, что вынуждала ее лежать неподвижно на подушках. Наперсница вошла первая в дом, чтобы посмотреть, не подвергается ли ее госпожа опасности попасться на глаза какому-нибудь рабу или постороннему, и спросила Амина:

— Отослал ли ты, по крайней мере, людей из дома?

Он отвечал:

— Я живу здесь один со старухой-негритянкой, которая ведет мое хозяйство.

Она сказала:

— Все-таки надо позаботиться, чтобы она не вошла сюда, — и пошла и сама заперла кругом все двери и побежала за своей госпожой.

Шамс ан-Нахар вошла, с ее появлением все залы и все коридоры наполнились дивным благоуханием ее одежд. И, не говоря ни слова и не оглядываясь, она пошла и села на диван и оперлась на подушки, которые молодой ювелир поспешил положить за ее спиной.

И она оставалась в неподвижности довольно долго, подавленная слабостью и едва дыша. Наконец она, несколько отдохнув от этой непривычной ходьбы, подняла вуаль и сняла с себя большое покрывало. И молодой ювелир, ослепленный, подумал, что он видит в своем жилище само солнце. И Шамс ан-Нахар некоторое время всматривалась в него, в то время как он почтительно держался в нескольких шагах от нее, и сказала на ухо своей наперснице:

— Это и есть тот самый, о котором ты мне говорила?

И когда молодая девушка ответила: «Да, госпожа!» — она сказала молодому человеку:

— Как ты поживаешь, йа Амин?

Он отвечал:

— Хвала Аллаху! В добром здравии! Да обережет тебя Аллах и да сохранит тебя, как благоухание в золотом сосуде!

Она сказала ему:

— Ты женат или холост?

Он отвечал:

— Клянусь Аллахом, холост, о госпожа моя! И у меня нет ни отца, ни матери и никого из родных. И вот для всякого дела я готов предоставить себя в твое распоряжение; и все малейшие твои желания будут над моей головой и перед моими глазами.

На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила приближение утра и скромно умолкла.

А когда наступила

СТО ШЕСТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ НОЧЬ,

она сказала:

И все малейшие твои желание будут над моей головой и перед моими глазами. Кроме того, знай, что я вполне отдаю в твое распоряжение для твоих свиданий с Бен-Бекаром дом, принадлежащий мне, в котором не живет никто и который расположен прямо напротив того дома, в котором живу я сам. И я хочу тотчас же обставить его для того, чтобы достойно принять вас и чтобы у вас не было ни в чем недостатка!

И Шамс ан-Нахар очень благодарила его и сказала ему:

— Йа Амин, какое для меня счастье встретить друга, такого преданного, как ты! Ах! Я чувствую теперь, как необходима помощь бескорыстного друга, и в особенности как отрадно найти оазис покоя после пустыни волнений и страданий! Верь мне, Шамс ан-Нахар когда-нибудь докажет тебе, насколько она умеет ценить дружбу! Посмотри на мою наперсницу, о Амин! Она молода, мила и изящна; ты можешь быть вполне уверен, что, несмотря на всю тяжесть разлуки с ней, я подарю ее тебе, и она осветит твои ночи и освежит твои дни!

И Амин посмотрел на молодую девушку и нашел, что она действительно очень привлекательна и что у нее великолепные глаза и удивительные бедра.

Но Шамс ан-Нахар продолжала:

— Она пользуется моим безграничным доверием, поэтому не бойся поверять ей все, что только будет тебе говорить князь Али. И люби ее, потому что в ней много хороших качеств, которые освежают сердце.

И Шамс ан-Нахар наговорила ювелиру еще много приятного и ушла в сопровождении своей наперсницы, которая своими улыбающимися глазами сказала «прости» своему новому другу.

Когда они ушли, ювелир Амин побежал в свою лавку, вынул оттуда все драгоценные вазы и все чеканные кубки и серебряные чашки и перенес их в дом, в котором он предполагал принять влюбленных. Потом он пошел ко всем своим знакомым и занял у одних ковры, у других шелковые подушки и у третьих фарфор, подносы и кувшины. И таким образом в конце концов он великолепно обставил дом.

И вот когда он привел все в порядок и на минутку присел, чтобы бросить на все общий взгляд, он увидел, что к нему тихо входит его подруга, юная наперсница Шамс ан-Нахар. Она приблизилась к нему, грациозно покачивая бедрами, и сказала ему после приветствий:

— О Амин, госпожа моя шлет тебе пожелание мира и свою благодарность и говорит, что теперь благодаря тебе она вполне утешилась в отъезде Абальгассана. Кроме того, она поручает мне сказать тебе, чтобы ты передал ее возлюбленному, что халиф уехал из дворца и что сегодня вечером она может прийти сюда. И вот необходимо тотчас же предупредить об этом князя Али; и эта новость, без всякого сомнения, окончательно вылечит его и вернет ему силы и здоровье.