Тысяча и одна ночь (Княжна Тараканова)

Между тем Шахерезада чувствовала себя все хуже. К потрясению от предательства любимого, к усилившейся чахотке добавилось то, что она оказалась беременной. От человека, который ее предал…

Она была почти без памяти от горя и не осознавала происходящее.

«Три иерарха», задержанный льдами в Балтийском море почти на месяц, наконец-то прибыл в Кронштадт. Императрица Екатерина в это время жила в подмосковном селе Коломенское. Оттуда она написала Грейту:

«Господин контр-адмирал Грейг. С благополучным вашим прибытием с эскадрою в наши порты, о чем я сего числа и уведомиласъ, вас поздравляю и весьма вестию сею обрадовалась. Что ж касается до известной женщины и до ее свиты, то об них повеления от меня посланы господину фельдмаршалу князю Голицыну в С.-Петербург, и он сих вояжиров у вас с рук снимет. Впрочем, будьте уверены, что служба ваша во всегдашней моей памяти, и я не оставлю вам дать знаки моего к вам доброжелательства. Екатерина, мая 16, 1775 года, из села Коломенского, в семи верстах от Москвы».

И вот наконец это свершилось: тяжелейшее из всех поручений Грейга было завершено, а «всклепавшая на себя имя Елизаветы» водворилась в каземат Алексеевского равелина.

Когда фельдмаршал Голицын приступил в первому допросу этой опасной особы, он сразу понял, что имеет дело с прожженной авантюристкой. И еще он понял, какое сильное влияние она могла иметь на людей, чем пленяла мужчин. В ней была отвага и сила духа, пусть надломленные случившимся, но еще достаточно сильные, чтобы помогать ей держаться так, как она держалась.

Вообще, черт ее знает, что в ней было такого, от чего князь Голицын чувствовал себя неловко, сидя в ее присутствии, от чего ему все время хотелось встать пред ней во фрунт!

Глупости, конечно. И ни в какой фрунт он не встал, а продолжал вести допрос вежливо, но строго.

А впрочем, она первая начала разговор, спросив с ледяным выражением:

— Скажите мне: по какому праву здесь так жестоко обходятся со мной? По какой причине меня арестовали и держат в заключении?

— Сударыня, вам надлежит прямо и неуклончиво отвечать на все, о чем я буду спрашивать. Задавать вопросы вам не дозволено, — со всей возможной суровостью отвечал Голицын. — Итак, приступим. Как ваше имя?

— Елизавета, — не замедлилась с ответом пленница.

— Кто ваши родители?

— Не знаю.

— Сколько вам лет?

— Двадцать три года.

— Какой вы веры?

— Я крещена по греко-восточному обряду.

— Кто вас крестил? Где вы провели детство? Кто смотрел за вами?..

Вопросы следовали один за другим, и «всклепавшая на себя имя» отвечала четко, без задержки. Князь Голицын выслушивал ее историю, даже не подозревая, что именно ему теперь отведена роль очередного (о, их было в жизни этой женщины много!) султана Шахрияра. Да, Шахерезада на ходу сочиняла очередную сказку из цикла «Тысячи и одной ночи»!