Ты ведь понимаешь?

Преподавательница смотрит на студента и думает: он меня хочет, я все еще красивая. Студент смотрит на преподавательницу и думает: она бы взяла меня, я достаточно умен. Преподавательница размышляет о том, что привлекательность с годами блекнет. Студент размышляет о том, что умные люди принимают его быстрее, чем он надеялся. Преподавательница говорит себе, что можно было бы закрыть дверь, жаркий день перетекает в вечер, экзамены закончились. Студент говорит себе, что все уже ушли домой, экзамены закончились, никто не заметит. Преподавательница спрашивает себя: задать ли еще какой-нибудь вопрос? Студент размышляет: то, что произойдет или не произойдет, повлияет ли как-то на оценку? Преподавательница не хочет снисхождения. Студент не хочет снисхождения. Преподавательница хочет только быть уверенной, что это происходит ради нее самой, а не из-за стечения обстоятельств. Студент хочет только быть уверенным, что оценка будет такая, какую он действительно заслужил.

Перевод Юлии Созиной

Илл. 20.[21]

Научиться

Я был профессором в университете, а теперь живу на улице. Вы не могли бы помочь мне парой монет, чтобы я поел чего-нибудь горячего и постирал свои вещи?

В мыслях он уже давно повторял эти две фразы. Хотя занятия все еще были. Правда, на них больше не было студентов, уже давно не было, но, казалось, никто этого не замечал, и сторож кивал ему головой всякий раз, когда видел, как он пытается вставить ключ в дверь аудитории. Я должен научиться, думал он, однажды, однажды, у меня получится. Я должен научиться.

Перевод Екатерины Мельниковой

Илл. 21.[22]

За горизонт

Только пополудни он заметил, что забрал не всё. Солнечных очков не было. И он не мог без них заснуть. Он поехал назад, думая о том, рассмеется ли она, когда он позвонит и скажет, чего ему не хватает? Она сбросит ему очки прямо с пятого этажа? После всего, что случилось, он даже не вправе на нее обижаться. Она лишь холодно выдаст их ему и не скажет ничего: ни не приходи больше, ни надеюсь, это в последний раз, ни дай о себе знать, ни было бы хорошо еще увидеться? В ее квартире он уже услышит кого-то другого? Вдруг, неожиданно, возможно всё.

На горизонте появился ее дом, и их, ее постельное белье на балконе. Внимающая солнечным лучам, картина отдохновения, спокойствия и умиротворенности. Будто бы и не было тех самых, их последних совместных дней. Будто бы его никогда не было в этой постели. Будто бы всё свежее и готовое к приходу кого-то другого — настоящего.

Он остановился внизу, собираясь с силами, чтобы выйти из автомобиля. И смотрел на это балконное пространство. Он искал в нем свои следы. Его глаза, не привыкшие к такому обилию света, застилали слезы. Постепенно, постепенно успокоится, уговаривал он себя.

Он искал, а часы шли. Он подошел бы к звонку, но ему не хотелось видеть то, что теперь написано на табличке рядом. Возможно, размышлял он, возможно, все разрешится само собой, возможно, она выйдет на балкон за бельем, увидит мой автомобиль внизу, спустится, принесет очки, предложит подняться наверх, скажет, что все изменилось, всё свежее…

Она не появилась, и когда он снова выглянул посмотреть, висит ли еще на балконе белье, то обнаружил, что темно и что теперь она его не увидит, даже если выйдет на балкон. Что теперь? Что теперь делать? Он знал: без солнечных очков он не сможет заснуть. Постели у него больше не было, оставался только автомобиль. Если поехать в правильном направлении, думал он, и если не останавливаться, солнце никогда не зайдет. Скорость, скорость важна, нужно развить правильную скорость. Он повернул ключ.

Перевод Юлии Созиной

Илл. 22.[23]

Разломы [24]

Есть много историй. Это одна из них. У тебя жена, дети, работа, машина, дом за городом. Кажется, что умрешь счастливым, что твои дети будут плакать на твоих похоронах, а соседи сожалеть, что тебя больше нет. А потом, однажды вечером, когда гаснут последние проблески света и ты едешь домой, ничуть не быстрее, чем обычно, раздается треск, ты на что-то наехал. Ты ничего не видел, только тупой удар из-под машины. Ты останавливаешься, выходишь, смотришь, что произошло. Под твоим автомобилем лежит ребенок, семи-восьми лет, такой же, как ждет тебя дома, это мог бы быть твой ребенок. Не шевелится. Под его головой растет лужа крови.

Ты кричишь, наклоняешься, щупаешь пульс, ничего не чувствуешь. Осматриваешься по сторонам, нигде никого, улица пуста. Каждый день ты ездишь по ней, но никого не знаешь, спальный район, серый и обшарпанный. Никто не смотрит, свет нигде не горит.