Ты ведь понимаешь?

а ведь все время решал, — сказал он себе. Он был зол — автомат сожрал его деньги. Он тряханул всю конструкцию, но алюминиевая баночка выкатываться не желала. Наконец, сдавшись, он попил воды из-под крана. Она не была маркирована, но жажду утоляла. Поражение в схватке с машиной он компенсировал, забрав всю мелочь из блюдца при входе в туалет. Он рассуждал, что в счет должно быть включено и потраченное время, но по его расценкам выходило столько медяков, сколько он бы не смог даже поднять.

Под дворниками автомобиля его поджидала бесплатная газетенка. «Фонды разоряются». «Экономисты бушуют». «Магнат скрылся». Без комментариев, — подумал он, погружаясь в раздумья. Это был кто-то другой. Не он. У него теперь другое имя, другие документы, другой имидж. И банковские счета в разных концах мира. А теперь он не может решить: куда отправиться. Потому что еще нигде не был. Был всегда только в своем кабинете, заваленный счетами. Все-таки в какой-то момент придется выбрать. Но не сейчас. Пока можно просто ехать, аэропорт еще далеко. В какой-то момент придется.

Перевод Юлии Созиной

Профессионалы

Нас остановили на первом же съезде с магистрали. Когда они начали размахивать руками, я решил ехать дальше, но потом увидел пистолеты. Они целились в нас.

— Куда едете, разве не знаете, что идет война? — кричали они.

— Какая война? — спросил я.

— Между нами и ими, — ответили они, многозначительно кивая друг другу.

— Я не знал, — с раскаяньем в голосе признался я. — Ничего об этом не слышал.

Они кивали.

— Конечно, о нас не сообщают. Мы не интересны. Им удобнее, чтоб все выглядело так, будто все в порядке. Иначе нас стало бы больше.

— Если мы вас пристрелим, — произнес один из них, — то попадем в новости. Куски ваших трупов мы разошлем по редакциям. Это будет невозможно не заметить.

Остальные многозначительно закивали друг другу.

Я отрицательно махнул головой.

— Плохая реклама, — сказал я. — Поверьте мне, я профессионал. Связи. Мы едем на конгресс. Отрезанные члены, это что-то… доисторическое. Вас будут считать безумными варварами. Вы этого хотите?

Они переглядывались и отрицательно качали головами.

— Я так и думал, — продолжал я. — Иначе надо, по-другому. Не те времена.

— И что вы нам предлагаете? — мрачно вопрошали они.

Хм. Что мы предлагаем?

— Мы профессионалы, все мы. Едем на конгресс. Мы проведем семинар, будем искать лучшие промоидеи, мы как раз говорили о том, что у нас нет идей — для чего? Вот оно: для войны, которая не может попасть в СМИ. И расскажем вам. Вы довольны, мы довольны. 1:1 — все в выигрыше, как говорят профессионалы.

Они были довольны, мы победили.

— По рукам?

— По рукам.

Когда мы отъезжали, они провожали нас воодушевленными возгласами. Кто-нибудь мог бы и в воздух пальнуть, размышлял я, это бы сделало прощание еще более торжественным. Может, у них вообще нет настоящего оружия. Может, они развели нас. Опять бесплатное шоу! Но мы не были уверены. Поэтому мы не вернулись и не спросили. И, черт возьми, этот семинар мы должны провести. Вдруг все это реально. Вдруг действительно идет какая-то война, о которой мы не знаем.

Перевод Юлии Созиной

Илл. 28.[30]

Воскресные обеды

Когда-то, еще до войны, к моей бабушке, как говорится в семейном предании, на обеды приходили генералы, добрые друзья моего дедушки. Те времена прошли, много воды утекло. Нынешним генералам дела нет до дружеских воскресных обедов, они сидят в офисах, водят курсором по экрану, и, по всей видимости, им вообще дела нет ни до моей бабушки, ни до ее знаменитой фаршированной утки. Понятно, что в нынешние времена не может моя бабушка беззаботно дожидаться следующей войны. Она лихорадочно собирает в кладовке ингредиенты для фаршированной утки, морозильник забит обезглавленными тушками в целлофановых упаковках, она купила дизельный генератор, ведь известно, что в военную пору электричество очень быстро заканчивается, а нефти должно еще хватить на несколько воскресных обедов. Каждое воскресенье бабушка приглашает к себе внуков, одного за другим. «Вы приедете, если будет война? — спрашивает она. — Приедете?» Мы объясняем, что могут случиться непредвиденные обстоятельства, могут перекрыть дороги, может, будут стрелять, кого-то могут даже призвать в строй. «Одна я не стану есть свою утку, — причитает бабушка, — одна не стану, подобные обеды теряют свой смысл. Не люблю я войну, такие войны мне не нравятся, вот раньше были войны, как полагается, они не посягали на мою фаршированную утку». Те времена прошли, бабушка, терпеливо объясняем мы ей, сейчас все смешалось, сейчас уже никто не может сказать, как будет, если будет. Бабушкины причитания постепенно стихают, мы откладываем столовые приборы и идем к платяным шкафам, тщательно проверяем, всё ли на своих местах, всё ли оружие заряжено и все ли предохранители сняты; готовым надо быть, готовым; сейчас уже никто не может сказать, в какой момент разразится — когда разразится.

Перевод Юлии Созиной

Илл. 29.[31]

Думаю. Да