Ты меня предал

Примерно месяц Павел просуществовал, как на иголках, и уже начинал задумываться над увольнением и переходом в другую клинику, чтобы подальше от Насти — удерживало его только понимание, что вряд ли девочка-администратор задержится надолго, на подобных местах всегда текучка. И работу свою Павел любил и менять её не хотел, поэтому пока решил повременить с увольнением, посмотреть, что будет. Несмотря на то, что от самодовольной физиономии Насти его мутило. Он вообще её не понимал, вот совершенно — зачем ей понадобилось соблазнять женатого мужика, который настолько старше? Младше и свободного не нашлось? Павел осознавал, что Настя является абсолютной противоположностью Динь, и от этого она не нравилась ему ещё сильнее. А когда он вспоминал сцену в туалете, ему вообще хотелось удавить её или удавиться самому.

В то утро у Павла было почти хорошее настроение — насколько это возможно в его ситуации. За завтраком Динь сказала, что всё, документы собраны, завтра очередная госпитализация, и он выдохнул с облегчением — во время сбора справок жена всегда существовала на каком-то безумном нервяке, а сразу после расслаблялась, и Павел расслаблялся вместе с ней. Но продолжалось это недолго, разумеется — до следующего цикла и очередной попытки забеременеть.

Павел приехал на работу минут за двадцать до начала приёма, отправился в туалет вымыть руки и удивлённо поднял брови, когда следом за ним, не успел он закрыть дверь, скользнула Настя.

— Сдурела? — произнёс он холодно, сдерживая желание немедленно вытолкать её обратно в коридор. — Мне кажется, я в прошлый раз ясно выразился, что ничего подобного мне больше не нужно?

Настя закусила пухлую губёшку, посмотрела на него исподлобья взглядом ангелочка и пробормотала:

— Паш… я беременна. От тебя.

Это было… как рухнуть с самолёта без парашюта. Пара вздохов — и вдребезги, в лепёшку.

Она говорила что-то ещё, но Павел не слышал, пытаясь собрать себя по кускам.

Как… беременна?! КАК?! Вот эта шалава? Его золотой девочке Динь не удаётся забеременеть уже семь лет, а вот ОНА — беременна?! От него?!

— Погоди, — процедил Павел наконец, помотав головой. Его тошнило от всей этой безумной ситуации, но в первую очередь — от себя самого. Как он дожил до такого, что стоит в туалете с какой-то чужой девкой и обсуждает её беременность? — Я точно помню, что был презерватив.

— Ты меня не слушаешь! — Настя вскинула голову, с яростью взглянув на Павла. — Я только что говорила! Он порвался. Я сразу поняла, но молчала, думала — вдруг обойдётся. Не обошлось! Вчера в клинике была, всё подтвердилось!

— Что подтвердилось, б**? — прошипел он, треснув ладонью по стене. — Прошёл почти месяц! У тебя какой срок, восемь недель, что ли?! И почему ты так долго не замечала задержку?!

— Восемь недель, — кивнула Настя. — И я не то, чтобы не замечала, просто у меня такое бывает. В общем, имей в виду — избавляться от ребёнка я не собираюсь и скрывать тоже. Это и твоя ответственность! Поэтому будь добр платить алименты! А то я твоей жене всё расскажу!

Фыркнув напоследок, Настя выбежала из туалета, оставив Павла с ощущением рухнувшего мира.

Он до сих пор не понимал, как умудрился тогда отработать смену. В голове был полнейший кавардак, хаос, вызванный омерзением, страхом и даже паникой. Павел понимал: если разовую измену без отношений скрыть можно, то ребёнка — нет. И он не представлял, как будет объяснять Динь всю эту дрянь и гадость. За годы брака они с женой обсуждали всё на свете, в том числе супружеские измены, и Павел знал: если влюблённость в другую женщину Динь ещё могла как-то понять (как она говорила: «Всякое бывает в жизни»), то просто разовые перепихи — нет. И от всей этой ситуации её будет тошнить не меньше, чем его самого. Как, какими словами объяснять всё это? Про собственное унылое настроение, шампанское на корпоративе, помутнение мозгов, туалет и Настю? Павел не мог представить, что должен сказать, чтобы жена… нет, не простила его, простить такое невозможно. Но чтобы её хотя бы не мутило потом от всей этой мерзости, чтобы она могла её пережить.

«Лучше совсем ничего не объяснять», — подумал вдруг Павел посреди рабочего дня, глядя в зеркало на своё серое лицо. И это показалось ему тогда отличным выходом. Пусть лучше Динь ничего не знает про эту грязь. Пусть думает, что у него отношения и ребёнок. Этого будет достаточно, чтобы она, с одной стороны, отказалась от общения с Павлом, а с другой — убережёт её психику от правды. Знания о том, что муж способен просто выпить пару бокалов шампанского — и тут же переспать чуть ли не с первой встречной, при этом вроде как любя жену, Динь не переживёт. А Павел всё равно её не заслуживает. Её, такую чистую и честную, самую-самую любимую…

Как дошёл до дома и выпалил жене то, что запланировал, Павел толком и не запомнил. Больно было так, что он дышать не мог. Собрал вещи, уехал к матери, сказал ей почти то же самое, что и Динь — и терпел, стоя на пороге, пока она хлестала его по лицу и орала, какой он дурак, идиот и предатель.