Ты меня предал

— Ты-то не был на войне, — возразила я обескураженно, чувствуя, что действительно уже мало что понимаю.

— У каждого своя война, — ответил Павел тихо, и на этот раз я всё же промолчала.

Павел

Он сказал то, что думал, хотя понимал, насколько неприятно это звучит, особенно для Динь, которая всегда безумно хотела детей и испытывала лёгкую гадливость к женщинам, выбирающим аборт не по медицинским причинам. Это и была её война — с собственным бесплодием, с диагнозами, с обидами на судьбу за то, что не даёт ребёнка. Павел знал, что Динь со своей войной справилась на сто процентов, а вот он со своей…

Встретив Динь, Павел с самого начала испытывал особенное удовольствие от того, что она всегда видела в нём человека гораздо более идеального, чем он был на самом деле. И из кожи вон лез, стараясь соответствовать её представлениям о себе. В итоге не выдержал слишком высоко поднятой планки — и сорвался вниз, причём не один, а утянул за собой и жену. Осознавать это было неприятно и больно. И больнее — не за себя, а за Динь, которая не заслужила такого.

Павел считал свою жену самой лучшей, особенной и удивительной женщиной, равной для него не было и не будет — в этом он был глубоко убеждён. Он восхищался тем, как стойко Динь переносила всё, что с ней случалось, как умела улыбаться сквозь слёзы, как никогда не сдавалась, даже когда ему самому уже давно хотелось взвыть и плюнуть на всё, признав — ну не получатся у них дети, не получатся. И надо было смотреть правде в глаза: в итоге он так и сделал. Он сломался, а заодно и здорово поломал Динь, едва не лишив её возможности забеременеть.

А она всё равно не сдалась — несмотря на его предательство. Правда, Павел не понимал до конца, почему именно ЭКО, а не обычный способ, хотя думать об этом не мог — сразу начинал ревновать.

— Ты ведь сделала донорское ЭКО? — спросил он неожиданно и едва не чертыхнулся — всё же не стоило интересоваться. Динь и так до сих пор настороженно относилась к любым его попыткам наладить какой-никакой, но контакт. И Павел ожидал, что она сейчас отфутболит его с этим излишним любопытством, но жена спокойно ответила:

— Да, конечно.

— А… почему?

Павел чувствовал себя идиотом, задавая этот вопрос, и Динь покосилась на него с похожим чувством во взгляде.

— Что — почему?

— Почему именно донорское ЭКО?

Он просто не смог продолжить эту мысль и заявить что-то вроде: «Нашла бы себе любовника и забеременела от него». Не так грубо, разумеется, но с тем же информационным посылом.

— Ну, у меня были два варианта, — жена хмыкнула, но абсолютно невесело. — Либо налаживать личную жизнь, либо донорское ЭКО. После нашего брака у меня вообще нет желания на личную жизнь, но ребёнка я хотела, поэтому решилась. Вот и всё.

Павел решил больше ничего не спрашивать — и так он, кажется, изрядно попортил Динь настроение своим дурацким вопросом. Благо, до дома они уже почти доехали, значит, скоро он перестанет маячить у жены перед глазами, она постепенно успокоится и забудет эту его оплошность.

Чуть позже, уже гуляя с Кнопой, Павел вспоминал слова Динь. «После нашего брака у меня вообще нет желания на личную жизнь». И пытался понять: значит ли это, что у неё тоже никого не было все три года, или не значит? Разумеется, Павел не собирался уточнять, да и понимал, что в нём вновь подняла голову ревность — безумно не хотелось, чтобы хоть кто-то, кроме него, касался Динь. Даже просто целовал её, не говоря уже о большем.

«Не хочется ему, ага. А сам-то, сам…» — морщился Павел, вновь погружаясь в воспоминания трёхлетней давности.

После случившегося на корпоративе он начал шарахаться от Насти, как от огня. Избегал её всеми силами, и скорее всего, именно поэтому о их одноразовой и подлой связи на работе никто не подозревал, даже наоборот — над Павлом дружелюбно подтрунивали, дразня верным мужем, отчего у него каждый раз сводило зубы. Сама Настя, слыша подобные высказывания, язвительно фыркала, но помалкивала, однако не по своей воле. Практически сразу, в первый совместный рабочий день после корпоратива, Павел предупредил девчонку, что если станет трепаться, потеряет работу. Их генеральный директор и по совместительству главный врач на дух не переносил женщин, липнущих к женатым — у него самого была подобная история много лет назад, закончившаяся разводом с женой и испорченными отношениями с детьми, поэтому Настю в случае сплетен он уволил бы быстро и с удовольствием. Павлу было плевать на девчонку, единственное, что его беспокоило: как бы ничего не узнала Динь. Только ради жены он терпел Настю на работе и не позволял себе откровенно хамить ей — опасался, что захочет отомстить, найдёт Динь и всё ей расскажет. И даже если жена не поверит, радости подобные откровения ей не добавят.

Теперь Павел думал, что этот вариант с местью на самом деле был не худшим. А вот то, что случилось в реальности…