Творцы русской идеи

Вышеславцев не может принять такое сомнение и пускает в ход все новые и новые аргументы в пользу Абсолюта. В том числе шуточные. Речь идет о «пари Паскаля». Человеческая жизнь подобна игре, где перед нами открываются возможности различных ставок. На что же мы должны совершить жизненную ставку — на Бога и религию или на безбожие? Для ответа на этот вопрос Паскаль пользуется своей любимой наукой — математикой. Он предлагает решить вопрос при помощи теории вероятностей. Одинаково вероятно существование и несуществование Бога. Если сделать ставку на первую вероятность, потерять мы ничего не можем, а выигрываем все — бесконечность будущей жизни, блаженство, бессмертие. Если сделать ставку на второе предположение, на атеизм — выигрыша никакого. Делать ставку на атеизм нельзя.

В каждой шутке — доля правды. В данном случае той, ценностной, которую так высоко ставил Вышеславцев. Для ее обоснования он и прибегал к научным средствам. Высшим достижением психологии Вышеславцев считал открытие Юнгом коллективного бессознательного. Юнговская категория «самость» открывает возможность постижения запредельной духовности. Самость стоит выше сознания, это неизвестный и выше Я стоящий субъект. Вышеславцев говорит о богоподобии самости. В человеке он обнаруживает следующие семь ступеней бытия:

1) человек как физико-химическая энергия;

2) человек как живая клетка;

3) человек как психическая энергия, которая образует коллективно-бессознательное — общую почву всех душевных процессов;

4) лично-бессознательное, которое покоится на фундаменте коллективно-бессознательного;

5) сознательная, но недуховная, животная душа, руководящаяся только личными интересами;

6) духовное сознание. Человек как строитель культуры;

7) «Самость есть последняя и высшая седьмая мистическая ступень в существе человека. Для науки, для рационального мышления она недостижима и недоказуема, и потому не схватывается психологией, как это Юнг ныне ясно высказал. Самость метафизична и метапсихична, во всех смыслах есть некоторое «мета», последний трансензус… В практической жизни, в познании мира, даже в творчестве культуры, она может оставаться совершенно незамеченной… Самость есть «сокровенный сердца человек». Существует, следовательно, не только непостижимый Бог, но и непостижимый человек; и в этой своей богоподобной непостижимой глубине человек и встречается с Богом, в глубине сердца… Человек чувствует нечто высшее над собой, ради чего он «сублимирует», во имя чего он действует и приносит жертвы… Неведомый Бог выводит его из бездны и возводит к себе»¹⁸. Вышеславцев неоднократно и обстоятельно возвращается к проблеме Абсолюта, как бы убеждая читателя в том, что выбор «ставки» («пари Паскаля») сделан правильно. Убедил ли он сам себя? Передают, что последние слова философа, сказанные им перед кончиной, были: «Возвращаюсь к истокам бытия»¹⁹.

Нам остается только ознакомиться с последней работой Вышеславцева «Кризис индустриальной культуры» (1953). Это политическое завещание философа. Начинает и здесь он с критики марксизма. На этот раз достается «Капиталу» Маркса, теории трудовой и прибавочной стоимости, вернее, ценности, как уточняет перевод Вышеславцев. (Нелепо говорить «потребительная стоимость»!) Все заимствовано Марксом у Рикардо и не передает суть дела. Ценности создает не только труд, но и творчество, «отнятие» прибавочной ценности необходимо для расширения производства. Любая попытка силовым путем покончить с капитализмом приводит лишь к установлению более бесчеловечной социальной структуры. «Демагогическое обещание уничтожить капитализм не удалось: путь марксизма приводит к государственному капитализму, т. е. к самой мощной и самой тяжкой форме капитализма… Рабочий всецело подчинен работодателю, ибо работодатель есть тоталитарный хозяин, облеченный тоталитарной властью. Такой хозяин не только может, но и непременно будет отнимать прибавочную ценность и осуществлять функцию накопления в гораздо больших размерах, чем частный капиталист. Тоталитарное государство с его плановым хозяйством требует огромного бюрократического аппарата, мощного полицейского аппарата принуждения и подавления и, наконец, мощной армии для развития своего империализма, ибо такое государство непременно империалистично… При этом никакой капиталист и никакой помещик не отнимал прибавочной ценности в таком размере и такими методами, какие применяются страшным аппаратом государственного капитализма»²⁰.

Коммунизм — наихудшая форма тоталитаризма. Сталин завел порядки, окончательно скомпрометировавшие коммунизм. Вышеславцев цитирует авторитетного американского журналиста Истмена: «Сталинизм не лучше, а хуже фашизма: он более жесток, более варваристичен, несправедлив и имморален, не смягчен никакой надеждой, никаким колебанием… Всего лучше было бы назвать его суперфашизмом»²¹.