Твоя поневоле

Какой вежливый, ну просто послушник церковно-приходской.

Закрываю глаза и пытаюсь сосчитать до десяти. Медленно. Размеренно. Как учили.

Оди-ин. Выдох. Два-а. Вдох. Три-и. Выдох. Четы-ыре…

Грёбаный сукин сын. Паршивый породистый щенок! Кто дал ему право так себя вести? Кто дал ему право красть чужих детей? Кто дал ему право манипулировать людьми?

Семь. Вдох. Девять… Сука.

Была бы я хоть чуточку сильнее и смелее, я бы попробовала сцепить на его шее пальцы. Глазом бы не моргнула. Но: а) я слабое ссыкло, б) если я его убью, я рискую не узнать, где мой ребёнок.

Смотрю, как он затягивается сигаретой, и не могу поверить в реальность происходящего. Такой красивый… Ну не может это быть правдой. Его губы до сих пор вызывают в душе безотчётный трепет. Вопреки всякой логике. Вопреки страху. А может, благодаря ему…

Может, это всё потому, что я до сих пор не могу поверить в то, что это не сон и не розыгрыш.

— Давай сделаем так, — после минутного раздумья произносит он, выдыхая дым. — Сейчас мы доедем до трассы, там мы останавливаемся и меняется местами. Поведу я. И, прости, я буду вынужден завязать тебе глаза, — и словно извиняясь: — Так надо.

— Это ещё зачем? — смотрю на него исподлобья и лихорадочно соображаю, можно ли ударом каблука по затылку вырубить девяностокилограмового детину. Или вернее будет воткнуть шпильку в его красивую шею и перебить сонную артерию?

Су-ука-а! Где находится эта сраная артерия?!

— Натали, мне сильно не нравится, что ты всё время переспрашиваешь. Я же сказал — так надо. Заводи мотор.

Ослушаться его сейчас — мысль не самая умная. Я слабая, он сильный. Я женщина, он мужчина. Нужно ехать. По дороге можно нарушить правило и попасться на глаза сотрудников ДПС. Или, на худой конец, мой номер заснимет камера видеонаблюдения. Потом найдутся свидетели, кто видел, как красивый молодой парень садился в моё авто на подземной парковке торгового центра. Его фоторобот воссоздадут с дотошной точностью — увидев это лицо хоть раз, так просто его уже не забудешь. Поэтому, когда моё разложившееся тело найдут где-нибудь в лесополосе, полиции будет не сложно выйти на поехавшего мозгами Дориана Грея.



Остаётся надеяться, что он не забудет меня перед этим как следует оттрахать. Должно же мне из всего этого дерьма хоть что-то перепасть.

Громко всхлипываю и судорожно втягиваю носом воздух. В глазах щиплет, дорога как размытое пятно.

Вдо-ох. Вы-ыдох…

Игорь всегда поражался, что даже в стрессовых ситуациях я умудряюсь шутить. Ну, а что ещё остаётся? Что, мать твою, ещё остаётся?!? Юмор — моя броня, как жаль, что хлипкая…

— Надо так надо, — отвечаю на удивление ровно и с лёгкой улыбкой завожу двигатель.

Часть 5

* * *

Мы едем уже достаточно долго и в полной тишине. Со стороны может показаться, что парень и девушка торопятся домой после тяжёлого трудового дня, или едут в гости навестить маму, или, как вариант, к дъяволу в преисподнюю на поздний ужин.

МКАД остался позади, и мне становится ещё тревожнее. Куда мы едем? К кому? Зачем?

Может, он торговец незаконно изъятыми органами на чёрном рынке?

Милый мой, знал бы ты, сколько я пила, учась в институте, ты бы ни за что не позарился на мою печень и почки.

Я правда недоумеваю: нет ни единой, хотя бы более-менее разумной догадки. Ну нет ему причины красть моего сына и что-то делать со мной! Нет её!

Кай кажется абсолютно расслабленным. Спокойное лицо, сосредоточенный взгляд. Единственное, что косвенно выдаёт его нервозность — он курит одну за одной. Хотя, может, он просто много курит, и ему нужны новые лёгкие. Мои, например.

— Ты не замёрзла? — обернувшись на меня, задаёт вопрос впервые за долгое время гробового молчания.

— Что? — отрываю взгляд от дороги и не верю своим ушам.

— Если тебе холодно, я закрою окно.

Да твою же ты маму, а! Он что, издевается? У меня сын неизвестно где, неужели он думает, что сейчас меня волнует что-то ещё?! Да хоть пусть земля разверзнется, планету накроет цунами, оживший Брежнев перейдёт дорогу — мне всё равно! Я хочу знать, где Миша и что с ним!

И что с мамой? Сильно сомневаюсь, что она вот так просто отдала ребёнка незнакомому парню. А если бы Миша пропал, она бы мне весь телефон оборвала. Но телефон молчит.

Во рту в который раз появляется привкус железа, и ладони потеют так, что скользят по кожаной обшивке руля. По очереди отнимаю ладони от баранки и вытираю о юбку. Всё это происходит под неусыпным контролем Кая. Это ещё раз доказывает, что его умиротворение напускное — он следит за мной, за каждым моим движением.

​​​​​​Он охотник. Я жертва.

Почему же не звонит мама! Почему?! Я как минимум задерживаюсь, она должна позвонить и спросить, когда я буду. Она знает, что я ни за что не улечу отдыхать, не поцеловав перед этим сына.

Чёрт! Мой отпуск! С этими перипетиями я совсем забыла, что завтра в семь сорок пять у меня самолёт до Анталии!