Твой враг во тьме

Папа от своей непомерной отцовской любви преувеличивал, конечно. Никакого психоаналитика из Лёли не вышло бы: ее собственная личная драма это совершенно четко проиллюстрировала. Если она себя до сих пор успокоить не способна, то где уж других-то лечить! «Врачу, исцелися сам!» С другой стороны, искать соринку в чужом глазу куда легче, чем найти бревно в своем, это общеизвестно. Но сегодняшняя ситуация и в самом деле предельна проста…

Эта деревня – «глухое озеро» – как бы отражение в капле дождя или росы (что больше нравится политикам и поэтам) всей страны. Глупости, все глупости, коммунистические разглагольствования о роли народных масс, которые стихийно вызывают к жизни героев. Их выкликают на подвиг обстоятельства! А сам народ без героев – просто почва. Земля под парами. Годами может ждать, пока упадет в нее живое зерно, прорастет, зацепится корнями – и рассыплется в свой черед множеством новых зерен. Но чем дольше земля ждет, тем более заплетается корнями сорняков, тем крепче зарастает всяческим бурьяном и чертополохом. Ведь это истина, что благородные, культурные растения нуждаются в уходе, а всякое сорное дерьмо растет-процветает в любое время в любом месте, и чем хуже условия, тем лучше для него. А тут еще всякие ветры-суховеи, засухи, дожди, морозы, наводнения – да мало ли какие эрозии почвы? И скудеет она, и тощает, и привыкает к убожеству существования, и даже начинает находить в нем определенное удовольствие… А зачем, спрашивается, напрягаться, питать какое-то изнеженное произрастание? Не проще ли кормить-поить неприхотливые, крепенькие такие сорняки? Какая, по большому счету, земле разница, что на ней расти будет?!

Вот и растит она все, что ни попадя… Вопрос: ее ли в этом винить или то зернышко, которое никак, ну никак в нее не падает? Вопрос без ответа.

Помнится, когда Лёля читала «Молодую гвардию» Фадеева, ее прямо до мозга костей поразила одна сцена. Молодежь призывают на биржу труда. Все знают, что это означает, – угон в Германию. Валя, подруга Ульяны Громовой, будущей молодогвардейской героини, туда безропотно идет и безропотно же соглашается ехать в фашистскую неволю, хотя Уля предлагает помощь, предлагает бежать… Валя отказывается, и дело тут не в страхе. Решение людям диктует власть. Сейчас власть – немцы, значит, надо выполнять их волю.

Так и в Лесной: Хозяин-барин, его свита, доктор – это конкретная, сильная, правомочная власть, значит, надо исполнять ее волю. В том-то все и дело: в силе, конкретности, могуществе! Не какой-то там абстрактный президент в какой-то там неведомой Москве (а может, его там и нет вовсе, может, это только манекен на экране телевизора или вовсе, выражаясь по-нынешнему, глюк?!), которому и дела нет до деревни Лесной и ее обитателей, он и названия-то такого в жизни не слышал! Это наш барин, мы под его крылышком живем, накормлены-напоены его заботами, – так ради чего, ради каких выдуманных другими, нереальными людьми принципов мы должны жертвовать своей жизнью? До нас никому нет дела! И нам – ни до кого нет. Каждый, братцы, за себя, один бог за всех, да и того, говорят, и нету вовсе, один вселенский разум, а он, может, железяка, машинка электронная – вот и все дела!

Лёля опустила голову на руки. Ну что, психоаналитик? Здорово ты запутала то, что попыталась распутать, да? Главное, до чего же легче стало на душе! И если завтра этот чокнутый вампир по имени Петр Петрович заявится пить-качать твою кровушку, ты подставишь ему яремную вену (выражаясь фигурально, ему-то понадобится всего-навсего вульгарная локтевая!) с чувством глубокой социальной справедливости происходящего?

Да нет, вряд ли… А придется, делать-то нечего!

Делать нечего… Лёля бессильно уронила руки с подлокотников и тихо вскрикнула от боли, сильно стукнувшись костяшками пальцев правой обо что-то твердое. Пошарила. Коробка какая-то, что ли? Нет, похоже на чемоданчик. Чемоданчик из какой-то ткани, но внутри – твердое. Что бы это могло быть? Откуда взялось? Не было у нее в комнате никаких чемоданчиков! Или принесли, пока она бродяжничала? А зачем? Мину подложили под строптивицу? Что-то больно расточительно ее собираются наказывать… А может, доктор принес сюда загодя свой медицинский инструментарий, с помощью которого намерен качать из Лёли кровушку?..

И не успела она похолодеть от этой догадки, как память вдруг выбросила картинку: Асан, приказав Лёле пересесть на постель, носком ботинка придвигает к себе кресло и плюхается в него, снимая с плеч какую-то небольшую черную сумку и ставя ее между креслом и стеной.

Да ведь это же сумка Асана! Как же ее никто не заметил! Значит, Лёля была права в своих подозрениях: в комнате не убирали, вполне возможно, на кровати до сих пор лежат заскорузлые от крови простыни.

Ее замутило от картины, услужливо вспыхнувшей в воображении, но Лёля постаралась взять себя в руки. Что за сюрприз приготовила ей судьба? Может быть, в чемоданчике Асана она найдет нечто дарующее свободу? Оружие?