Твой соблазнительный обман

– Можно. Можно, если ты позволишь мне любить тебя. А сейчас не напрягай колени, – велел он. Оливия неохотно послушалась. – Ничего страшного, если ты позволишь мне ласкать тебя. Я мог бы отказаться, однако не вижу причин, почему я не могу доставить тебе удовольствие благодаря этой муке.

Оливия сжала юбку в кулаке, чтобы унять дрожь в руках.

– Никто… – она откашлялась, – ни один мужчина еще ко мне так не прикасался…

Суровое выражение лица Торна смягчилось: целуя ее в обличье Гидеона, он знал, что она во всех отношениях невинна.

– Знаю. Ты не должна бояться. Позволь, я покажу тебе.

В его объятиях бывали и более податливые женщины, поэтому он сосредоточился на губах девушки. Они покраснели и немного опухли от поцелуев. Он с трудом сдерживался, чтобы рукой не залезть в бриджи и не схватиться за окаменевшие яички, плотно прижимавшиеся к члену. Он знал: если хорошо сжать их, боль немного утихнет, а потом его рука переместится к отвердевшей плоти. Скользнув рукой по бедру Оливии, он вообразил себе, как просунет головку своего члена во влажные складки между ее ног. Торн пососал ее нижнюю губу и представил себе, как прорывает ее девственную плеву и заполняет ее.

Желание накрыть ее тело своим и высвободить страсть, неистово бившуюся в его венах, манило его, словно сладкоголосое пение сирены. Ее резкий вздох вывел его из оцепенения. Он понял, что из ее промежности льется теплый мед возбуждения.

– Женская страсть манит, – пробормотал он, восхищаясь влагой, покрывавшей его пальцы во время ласк. Она задрожала и прерывисто задышала в ответ. – Она побуждает мужчину касаться и испить ее. А если я зароюсь лицом между твоих ног и поласкаю тебя языком? Ты позволишь мне столь дерзкое прикосновение?

– Не настолько дерзкое, – хрипло ответила она.

Он улыбнулся, заметив ее возмущение.

– Обычная невинная ласка, – нежно поддразнил ее. – И один взгляд на твое лицо заставляет меня забыть все мои добрые намерения.

Разумеется, чувствовал он себя не особо приятно, муча себя девственным телом Оливии Лидалл. Торн был грешен и эгоистичен, он хотел, чтобы Оливия, ложась сегодня в постель, думала обо всем, что он с ней проделывал.

Он столькому мог ее научить.

В глубине души он хотел, чтобы ее васильковые глаза перестали глядеть на него столь невинно. После того, как он накроет ее своим телом и вонзит в нее член.

Одним пальцем, влажным от ее желания, он круговыми движениями ласкал ее расщелину. Оливия выгнула спину, ее тело напряглось от неведомой ранее страсти и тревоги. Она была как натянутая струна, и от одной мысли оказаться внутри нее Торн едва не потерял самоконтроль. На лбу у него выступил пот. Все тело стало липким. Если бы он коснулся головки своего члена, то почувствовал бы, что она влажная. Еще один признак его крайнего возбуждения и желания совокупляться.

«Самообладание!»

Его плечи были напряжены как тетива, когда он направил всю свою энергию на то, чтобы удовлетворить Оливию. Подушечкой большого пальца он ласкал возбужденный бутон плоти, скрывавшийся в шелковых сетях ее расщелины. Он прислушивался к ее прерывистому дыханию, приспосабливая давление и длительность своих поглаживаний, пока она не задрожала и кожа ее не стала такой же влажной, как и его.

– Я больше не вынесу, – призналась Оливия, поднимаясь и обнимая его, прижимаясь щекой к его плечу, пока Торн, не переставая, дразнил ее своими пальцами.

– Нет, вынесешь, – горячо заверил он. – Ты хочешь мой член, правда?

Она зарылась лицом ему в плечо, с ее губ слетел негромкий вздох. Его грубые слова возбуждали и смущали ее. Он неглубоко погрузил пальцы в ее промежность, хотя ему хотелось скользнуть глубже. Торн зарычал, борясь с искушением.

Оливия ахнула, и Торн еще крепче стиснул ее в объятиях.

– Вот так, Оливия, – прошептал он ей на ухо. – Покажи, как ты хочешь мой член.

Оливия вскрикнула от удивления. Он страстно ласкал ее, а она терлась о него. Девушка сжала в кулаке ткань его вечернего фрака. Ощущая под пальцами распухшую влажную плоть, он зашептал непристойности ей на ухо.

Прижимая ее к себе, Торн почувствовал, как напряжение спадает и тело ее обмякает. И хотя он подвергал себя танталовым мукам, воображая себе, как внутри нее пульсирует страсть, он оставался простым смертным и его самообладание достигло пределов. Он убрал свою руку из-под ее юбки.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался он, наслаждаясь тем, что сжимает ее в объятиях. Придя в себя, она, возможно, больше не захочет, чтобы он когда-либо к ней прикасался.

– Не знаю. – Оливия вздрогнула и вздохнула. – В голове шумит.

– Я старался, – ответил он, пытаясь, чтобы его голос не звучал слишком высокомерно.

Она отстранилась, чтобы взглянуть ему в глаза.

– Ждете комплиментов, милорд?

С многозначительной улыбкой он поднес свои влажные пальцы к губам. Лизнул их и неспешно сунул в рот, чтобы насладиться ее возбуждением.

– Ни к чему слова, если я могу почувствовать на вкус твою благодарность.